– Пойду, – решительно встал Боря.
– Я, Боря, не лыком шит, – пробормотал Петрович и тут же повысил голос, – Ты мне тут это не разводи! Все хотят добра, какого же хрена мы в таком говне?
«Допился, блин, – подумал Боря, – Надо ж было ему водку подать, о чем я думал? Снова буянить будет».
Семен Петрович начинал бороться с внутренними демонами внезапно, нахрапом, причем накатывало на него приступами, от минуты к минуте.
– Спокойно, Семен Петрович! Пойдите, умойтесь, протрезвитесь.
– Да везде… Вот чего бы ты в жизни, Боря, хотел?
– Я бы… ничего не хотел, так, глобально чтобы. Денег мне не надо.
– А бабы? Как ты без денег-то?
– Женщины… а что женщины? Приключений я не ищу, быстро для меня слишком. Пожелаю мира и тишины всем – и первый же со скуки сдохну. Не знаю я, Петрович, чего хочу, – Боря понимал, что все куда сложнее, но пытался быть понятным настолько, насколько вообще возможно взаимопонимание между пьяным и трезвым.
– Ну тебе чего, не хочется ничего?
– Да нет, наверное, не хочется. Не хватает чего-то мне, чувствую, а чего – не знаю.
– Это… это ты лукавишь. Я вот хотел в юности быть космонавтом. Вообще, все хотели быть космонавтом, но я так думаю, – он неровно облокотился о стол и чуть не повалился набок, – нахрена мне было-то всё это? Я помню, – улыбка обнажила его желтые зубы, – как мать моя меня ложкой кормила, говорила, что это спутники. А я – неведомое чудовище, которое барабзи-ик! бороздит просторы. И я ем их, каждый, глотаю целиком, у нас-то их много, не убудет! Зарядку делал специальную, космонавтскую. Зачем мне все это было-то? Чтобы я сейчас висел на МКС, тюбик с водярой сосал?
Боря задумался.
– А сейчас чего бы хотели?
– Да денег, наверное, чтобы никто не трогал. Тут мы с тобой тор-ри-атизируем, Борь, а все начерта? Одно счастье на земле есть – нет их, исполнителей желаний. Молитвы твои никто не слышит. Рыбки нет золотой, щуки нет по твоему хотению, нет алого цветика-семицветика, нет конька горбунка. Ничего нет, кроме тебя.
– Выпить с вами что ли, Семен Петрович?
– Не, я готов, – отвечал мужик.
