– У меня в номере вы пробыли недолго, – решил я быстренько, не заостряя внимания на своем фиаско на любовном фронте, обрисовать неприятную для меня ситуацию. – Марина ушла примерно десять минут спустя, в двенадцать пятьдесят, а ты на пять минут позже.
Люба хлопнула своими выпуклыми глазами.
– Да, – сказала она равнодушно. – Я зашла в свой номер, и мы пошли на обед.
– Это было в час дня, – проговорил я, констатируя факт. – Потому что именно в час я пришел в столовую следом за вами. – Я перевел взгляд на толстушку. – Теперь твой черед, Марина, рассказать, как ты провела этот промежуток времени.
Аргунова как-то загадочно переглянулась с подругой, прекрасно понимавшей, о чем пойдет речь, затем, то и дело с томным видом закатывая глаза, заговорила:
– Ну-у, мы вернулись в двенадцать часов в отель, я зашла в свой номер. Любани не было. Я приняла душ, потом полежала на кровати, пришла Люба, и мы с ней пошли к тебе в гости. Я выпила у тебя в номере бокал вина, потом оставила вас с Любаней наедине, – гоготнула вдруг Марина и снова понимающе переглянулась с Алинкиной, – вернулась к себе в номер. Потом пришла Любаня, и мы с ней отправились на обед.
Все снова с интересом посмотрели на меня. Я снова сказал: «Ясно», и обратился к сидевшему на другой кровати на дальнем конце ее Максиму:
– А что ты делал с двенадцати до часу дня?
Узкоплечий красавчик, все еще выражавший недовольство тем, что я провожу «допрос», неохотно проговорил:
– После того как мы все подошли к двенадцати часам к отелю, я отправился в спортивный зал, где качался.
– Тебя кто-нибудь там видел? – быстро спросил я.
Максим покачал головой и не без вызова ответил:
– Нет, я был один. А это имеет какое-то значение?
Я не ответил на его вопрос.
– Дальше, – потребовал я.
– Примерно около часу дня вернулся в свой номер, принял душ, а затем вместе с супругой отправился на обед.
Максим хотел сказать еще что-то, но я уже переключил внимание на ее супругу.
– Ты что все это время делала, Ксения?
Молодая женщина с внешностью сестры Иванушки-дурачка огладила себя по пышным бедрам, как если бы вытирала о платье вспотевшие вдруг ладони, и еще больше выпрямила свою и так прямую спину.
– После того как мы вернулись с пляжа, я прошла в свой номер и никуда из него больше не выходила, – призналась она как-то виновато и развела руками, словно сожалея о том, что ей больше нечего сказать.
К последнему участнику моего допроса Андрею я обращаться не стал, поскольку его мать уже дала за него сведения, как он провел интересующий меня час.
