Мы с Филом пережили войну и, когда она закончилась, вернулись домой. В прессе обо мне писали как о герое. Хотя для меня герои – это те, у кого нет рук или ног или кто геройски погиб, а также те семьи, которые остались без кормильцев. А ведь таких было много. Но поскольку я был олимпийцем и знаменитым спортсменом, пережившим нечто невероятное, ко мне проявляли повышенное внимание. Не могу, правда, сказать, что мне это не нравилось.
Вот что мне действительно не нравилось, так это то, что я никак не мог найти свое место в жизни и страдал от того, что сегодня называется «посттравматическим стрессовым расстройством» (ПТСР). Чтобы как-то компенсировать растущую фрустрацию и побороть желание отомстить за все ужасы, выпавшие на мою долю, я стал пить, часто ввязывался в драки, страдал от раздутого эго и заниженной самооценки. Меня постоянно мучили кошмары, в которых я пытался убить Птицу.
Каким-то чудом мне удалось собраться; я встретил девушку своей мечты, Синтию Эпплуайт, и женился на ней. Но со временем меня подхватил безжалостный водоворот мыслей, из-за которого я покатился по наклонной и потерял почти все, что мне было дорого: жену, семью, друзей. Однако прежде чем достичь дна, я вдруг обрел веру – в прямом и переносном смысле подняв глаза и увидев на одной из улиц Лос-Анджелеса под каким-то навесом молодого священника по имени Билли Грэм, читавшего проповедь. С пьянством моментально было покончено. С курением тоже. И никаких драк. Это случилось в 1949 году. С тех пор я больше никогда не видел во сне Птицу.
Надо понимать, что решение посвятить свою жизнь Богу – какой бы веры вы ни придерживались – не означает незамедлительного безграничного счастья. Мне предстоял тяжелый труд. Я боролся с унынием и сомнениями и пытался примириться с тем, что со мной произошло, ведь долгие годы я воспринимал право на жизнь как нечто само собой разумеющееся.
Моя вера росла и крепла. Спустя год я вернулся в Японию. Я искал встречи со своими бывшими тюремными надсмотрщиками – я знал, что теперь они сами сидели в тюрьме как военные преступники, но я был исполнен решимости простить их всех, глядя прямо в глаза. Самая сложная вещь на свете – это умение прощать. Ненависть грозит саморазрушением. Ведь испытывая ее к кому-то, вы вредите не этому человеку, а себе. Прощение же обладает настоящей целительной силой.
Я и Птицу хотел простить, но он числился пропавшим без вести. А возможно, покончил жизнь самоубийством.
