Оно мне надо? Да я лучше… лучше книжку посчитаю.
Чтобы завлечь меня в это гнездо разврата мои подружки-хитрюшки предварительно опоили меня (и себя за компанию) каким-то импортным шнапсом, пахнущим растворенной в синильной кислоте мясной плесенью.
Как я оказалась на обстреливаемым лучами стробоскопа танцполе не помню Наверное, предводимые фейсконтрольщиком охранники вместо того, чтобы отогнать нас от «Опупелки» шокерами, занесли сюда меня с подругами на своих плечах.
Слава Богу, на этом полу мы оказались не в лежачем положении, а лихо отплясывая на нем какой-то похожий на капоэйру феерический канкан под песню… Названия ее не помню. Помню только, что ее чирикало лицо непонятного пола и национальности, и в припеве были такие слова: «А я так тебэ люблу, что отдамыся за еду!»
Кстати, о еде. Жрать хотелось зверски. Но бабок у нас хватало только на пиво и дешевые коктейли, а принесенные в ридикюльчиках конфеты слопала Нинель (ну вот кто она после этого!?). На нервной почве, как она сказала.
И как назло, сегодня никто до нас не домогался, и раскрутить каких-либо пьяных филантропов на жратву не имелось никакой возможности.
Нет, была пара хачиков, положивших на меня и Элизабет глаз, но мы связываться с джигитами мы не рискнули даже столь поддатом состоянии. Впрочем, на замену нам к детям гор тут же подкатили две жирные шалавы, профессиональным взглядом оценившие кредитоспособность гостей с Юга и признавшие ее вполне удовлетворительной для себя.
Глава 2. До утра было еще далеко
1
Натанцевавшись до упаду, мы с девчонками обессилено рухнули на кожаные диваны у оккупированного нами столика.
И тут к нам подвалили какие-то крутаны. Они пять минут парили наши мозги какой-то ботвой про музыкальные стили.
Мои подружки-лицемерки дружно кивали этой ботве в такт: мол, мы тоже тащимся от хауса, транса, хард-дэнса и прочего голимого эмбиента.
А потом крутаны увели с собой Нинель и Элизабет. И осталась одна. Совершенно одна. Одна в этом вертепе!
Впрочем, надо признать, что мои подружки попали под разводилово: мол, если вы не лесбиянки, то едем к нам в общагу. Нинель заорала, что с детства даже в один горшок с лесбиянками писать брезговала, а Элизабет начала что-то лопотать про свою гоячую любовь к мужскому полу.
Оставшись в одиночестве, я стала возмущаться бросившими меня на произвол судьбы подругами. И даже обозвала их «курвами». За дело обозвала. Ибо в таких местах, как «Опупелка», нам, сестрицы, следует вести себя, будто мы — разведгруппа на чужой стороне фронта. Тихо пришли, незаметно сделали свое дело и скрытно ушли, соблюдая правило: сама погибай, а подругу выручай.
