— Четко идут, — с легкой завистью сказал Славка.
— Ничего, — согласился Тим. — Только девчонок я бы в караул не пускал.
— Почему? Всякие бывают девчонки. У меня Анютка знаешь какой капитан была!
Тим упрямо сказал:
— Анютку я не знаю. Если капитан — другое дело. А эти с бантиками. Бантики и автомат! Если заряженный дать, они и выстрелить не сумеют.
Славка промолчал. Он не имел ничего против девчонок. Такие же люди. Даже с Любкой Потапенко у него вроде бы наладились отношения. Потому что она подошла недавно и без всяких ужимок сказала: «Семибратов, ты меня извини за Артемку». Славке что? Он сказал: «Да ладно, пустяки…»
Славка и Тим прошли площадь и зашагали вдоль решетки Приморского бульвара.
Тим вдруг спросил:
— Знаешь, сколько в Городе памятников?
— Всех-всех? И Первой, и Второй обороны?
— И еще революции…
— И танки, и катера считать, которые на земле стоят, и все обелиски?
— Конечно.
— Я же весь Город не знаю, — сказал Славка. — Наверно, больше ста.
— Больше трехсот. А точно, по-моему, никто не знает. Зато одно совсем точно: ни одного памятника нет… знаешь кому?
— Ребятам… Да?
Тим кивнул и сердито щелкнул себя по ноге пустой авоськой.
Славка сказал:
— Я знаю, ты про это подумал, когда Динькин рисунок увидел. А потом, когда караул шел…
— Я об этом и раньше думал. А сегодня опять… Тому парнишке, которого Динька нарисовал, памятник, может быть, поставят. Он знаменитый. А сколько было незнаменитых… Пули в земле собирали для штуцеров, воду на бастионы носили под обстрелом…
— Я читал. Полегло их сколько…
— А в последнюю войну еще больше… Знаешь, Славка, по-моему, надо тем и другим поставить один памятник.
— Общий обелиск?
Тим опять щелкнул авоськой.
— Обелиск не надо. Они все какие-то одинаковые… Если бы я умел, я бы нарисовал, как я хочу.
— А ты расскажи.
— Ну, понимаешь… Надо, чтобы просто мальчишки. Из камня или из металла, совсем небольшие. Чтобы как живые. И невысоко совсем. Может, прямо среди травы. Там у стены камни, а между ними трава…
— Где?
Тим замялся, сбил шаг, но потом посмотрел на Славку прямо. И тихо сказал, не опуская глаз:
— На площади Карронад.
— А где такая?
— А такой нет. Я придумал.
Это было непонятно. Славке стало даже чуточку обидно, словно Тим что-то скрывал. И Славка проговорил с упреком:
— Придумал… А рассказал, будто все по правде. Камни, трава…
Тим как-то задумчиво улыбнулся:
— Я название придумал. А площадь есть… Ну может быть, не площадь, а так, пустырь. Такой широкий перекресток. Но там хорошо.
