Эти слова приводят меня в бешенство, я хватаю его запястье, впиваясь ногтями в кожу так сильно, как только могу. Но моя рука дрожит, и я даже рычу, пытаясь сделать ему как можно больнее. И отрезвляет меня только ощущение стекающей по пальцами крови Шона. На его лице, однако, ни боли, ни удивления. А ведь я рассчитывала хоть на какую-то реакцию. А он только стоит и смотрит. Отдергиваю руку, всхлипываю и, оттолкнув его, ныряю в машину. Меня трясет, кожа покрыта мурашками и холодным потом. Я лихорадочно тру окровавленные пальцы шарфом, не могу сдержать всхлипы. Ненавижу себя за то, что Леклер их слышит. И хотя агент уже ведет машину, я начинаю сдирать с него пиджак. Он благоразумно не сопротивляется, таету мотает по дороге туда-сюда, но мне плевать. Пиджак у меня, и я накидываю его на плечи, продолжаю стирать кровь Шона Картера с собственных пальцев. Самое сложное — выковыривать ее из-под ногтей… только вот я не уверена, его ли там кровь. Я с таким остервенением терла, что, может, и моя. Когда мы оказываемся в отеле, Леклер берет у администратора успокоительное и поит меня им сам. Видимо, его не на шутку напугал мой срыв.
Я пропустила звонок отцу. Мы с ним созваниваемся примерно раз в три дня, а тут я напрочь забыла, и он разволновался. Набрал меня сам и начал расспрашивать о том, что случилось. Он чудесный человек, когда я была маленькой считала его своим героем. Еще бы. Добрый, верный, честный патриот. Он всю жизнь проработал в ВВС, но не добился успеха. Такие замечательные люди обычно редко становятся лидерами. Он всего лишь начальник маленького инженерного подразделения. За такого перед полковником никто не вступится. Высокая нравственность ныне никому не интересна.
— Пап, я не звонила, потому что я… на Сицилии.
Ему требуется некоторое время на осознание, а потом он настороженно спрашивает:
— Джо, что происходит?
— Ты знаешь что происходит, — раздраженно говорю я. — ФБР привлекли меня к одному делу в обмен на твое помилование.
Тяжелый шумный выдох в трубку.
— Ты не должна решать мои проблемы. Ты моя дочь, а я твой отец. Это я должен тебя защищать.
— Такими темпами, па, скоро меня защищать будет некому. Ты уже дозащищался! Теперь позволь мне попробовать.
— Не надо осуждать меня Джо, ты ситуации не знаешь. — Он всегда так говорит. Не суди, ты не знаешь. А я действительно на мгновение чувствую себя виноватой, вдруг у Фила случилось что-то страшное? Карина ломала сервера Европы, чтобы спасти своего ребенка… как можно осуждать людей, отчаявшихся иными путями спасти любимых? И тут папа, к моему удивлению, обнаруживает просто нечеловеческую проницательность. — Это как-то связано с тем мужчиной из Сиднея?
