Так случилось, что никого из тех, кто посещал знаменитые вечера в двух железнодорожных школах в конце пятидесятых годов, не осталось в Актюбинске -- жизнь всех разбросала по стране, у многих и родственников здесь не осталось. Наверное, чаще других бывал в родных краях Рушан. Не забывал заглянуть на кладбище к прокурору, любившему джаз, пройтись по обветшавшему Бродвею, заглянуть на печальную улицу 1905 года и на улицу Красную, где давно жили чужие люди, которые охотно впускали его в дом. Но там уже, конечно, ничего не напоминало о далеких счастливых днях, разве что необхватные седые тополя за окном и давно одичавшие кусты персидской сирени.
Иногда он говорит себе: "Все, в последний раз", но любая прогулка в очередной приезд заканчивалась у дома на улице 1905 года. Что это -- память сердца?
Однажды Валя Домарова рассказывала ему, что студенткой, иногда возвращаясь домой на праздники, встречала в ночных поездах Тамару в сопровождении грустного блондина. Рушан знал, что Тамара училась в Оренбурге, в пединституте, знал даже, где она снимала комнату -- на Советской, 100. И однажды он побывал в этом доме, и хозяйка легко припомнила очаровательную девушку, некогда квартировавшую у нее.
-- А вас я не помню, -- сказала она огорченно. И когда он признался, что прежде никогда не бывал здесь, грустно промолвила: -- И вы, значит, любили ее, Тамару...
Из-за одиночества или по другой причине, она усадила его пить чай и за столом стала рассказывать:
-- Знаете, она всегда переживала, сомневалась -- любят или не любят ее. Поклонники у нее были, и все ребята видные, но она хотела какой-то непонятной, возвышенной любви: чтобы любили только ее и до гроба... Вы один пришли сюда через столько времени, а ведь она квартировала у меня пять лет, и никто не искал ее следов, значит, вы любили ее сильнее всех...
-- Да, я любил ее, -- признался Дасаев, оглядывая комнату, где много лет назад жила его любимая.
XXII
Жизнь непредсказуема, и одни тайны уходят с их владельцами навсегда, другие запоздало, как, например, день рождения дяди Рашида, внезапно открываются во всей своей сути.
Однажды, в служебной командировке на Кавказе, Дасаев неожиданно получил отгадку, а если точнее -- подтверждение еще одной, долго мучившей его истории. Там, в поезде "Баку-Тбилиси", произошло с ним любопытное приключение.
В Тбилиси он надеялся послушать джаз-оркестр Гобискери, а в Баку --оркестр Рауфа Гаджиева, где в те годы работал знаменитый джазовый аранжировщик Кальварский. К поезду он пришел заблаговременно -- не любил предотъездной суеты, -- неторопливо нашел свое место в пустом купе мягкого вагона и вышел в коридор к окну.
