Немного успокоившись, она открыла их снова. Первичный шок прошёл, и она уже с интересом стала рассматривать картину. Женщина была как две капли воды похожа на неё, только постарше. Нина теперь в спокойном восторге созерцала её прекрасный золотой наряд, изящные руки, длинные пальцы, унизанные кольцами. В ушах были длинные змеевидные серьги, достающие до самых открытых белоснежных плеч, шею отягощало драгоценное ожерелье с зелёными камнями. Присмотревшись, Ниночка заметила, что женщина сидит на скамейке в том же самом саду, который она уже видела недавно на картине в старом корпусе больницы. Только там женщина была совсем другая. Взгляд чёрных глаз, смотрящих с портрета, опять впился ей в самую душу, в самое сердце, и заставил его бешено колотиться от сознания того, как глубоко она сейчас смотрит сама в себя. В тени деревьев сада, где сидела знатная дама, занятая кормлением голубей, ощущалась дивная прохлада, как в саду её хозяйки. А запах от земли и жасминовых кустов напоминал вчерашний запах лилий в вечернем саду, когда они с Андреем стояли на ступеньках крыльца. Чудесная аллея в золотых лучах заходящего солнца так манила и звала пройтись по ней. Там, вдалеке, кто-то окликнул ее, тихонечко позвав по имени. Нина встала со скамейки, отряхнула крошки с золотого платья, освободила шлейф от травы, выпрямила голову, зазвенев серёжками и украшениями, как будто оправившись от каких-то дум, медленно пошла по аллее, задевая своим шуршащим платьем кусты благоухающего жасмина. Её звали…
Андрей пришёл поздно. На кухне звенела посудой мать, приглашая ужинать. Надо обрадовать Ниночку – за банкет он уже договорился. Она, наверное, заснула, не дождавшись его. Но Ниночки не оказалось нигде: ни в её комнате, ни в саду, ни в доме. Вдруг догадка озарила его – она там! Чердачная дверь была открыта. Полная луна так ярко освещала через окно весь чердак, что свеча не понадобилась. Андрей сразу увидел Ниночку лежащей в неудобной позе перед злополучной картиной. Схватив в охапку, он прижал её к себе, но сердце, которое так стучало возле его сердца ещё недавно, не билось. Безжизненная рука как плеть упала на пол. Андрей закричал, как раненый зверь, зовя мать. Та вскарабкалась быстро, как могла, на чердак, не понимая, что могло случиться. Потом долго не могли зажечь свечу и, когда наконец Андрею удалось это сделать, белое и прекрасное лицо Ниночки лишь с портрета теперь смотрело на них своими живыми глазами, а её безжизненное тело, чужое и холодное, лежало на его руках. Уже неживая, его невеста была как на картине, но только лет на десять старше той, которую он недавно обнимал.
