Ух ты,
говорит Сэм.
Разделавшись с вином, принимаемся за виски. Сэм наливает себе полный стакан.
И что же случилось? — Спрашивает его дед.
Сэм легонько бьется лбом о стол, а потом в три больших глотка осушает стакан. Не сомневаюсь, он уже почти забыл о том, что нужно кого-то опасаться. — Меня бросила девушка.
Гм,
дед кивает. — Та юная особа, что была с тобой на похоронах Филипа? Помню. Довольно милая. Да, жалко. Сочувствую, парень.
Я очень… я любил ее,
говорит Сэм. И снова наливает.
Дед идет в соседнюю комнату за «Арманьяком». — Но почему?
Она от меня скрывала очень важную вещь, я узнал и просто взбесился. А она извинялась. Потом я успокоился и был готов ее простить, но теперь уже бесилась она. И извиняться нужно было мне. Но я не стал. А когда все-таки решился, у нее уже появился новый парень.
Дед качает головой:
Порой девушке нужно уйти, чтобы понять, чего она хочет.
Сэм наливает в стакан «Арманьяк», прямо в недопитый виски, и полирует все это «Кампари».
Не пей! — Предупреждаю я.
Сэм салютует нам стаканом и залпом выпивает адскую смесь.
Даже дед морщится. — Да ни одна девушка не стоит того похмелья, что ждет тебя утром!
Даника стоит,
заплетающимся языком произносит Сэм.
У тебя еще столько их будет! Ты пока молод. Первая любовь прекрасна, но недолговечна.
Исключений не бывает? — Спрашиваю я.
Дед серьезно смотрит на меня — обычно таким взглядом он требует особого внимания к своим словам. — Когда мы впервые влюбляемся, то любим не саму девушку. Мы любим свою влюбленность. При этом даже не понимая, какая она на самом деле, на что она способна. Мы влюблены в свое представление о ней и о том, кем мы станем рядом с нею. Как идиоты.
Поднимаюсь и начинаю составлять посуду в мойку. Не вполне держусь на ногах, но как-то справляюсь.
Наверно, в детстве я любил Лилу именно так. Даже думая, будто убил ее, видел в ней идеальную девушку — само совершенство, до которого всем прочим как до Луны. Но когда она вернулась, пришлось увидеть ее такой, какова она есть — непростой, сердитой и настолько похожей на меня самого, что я даже представить себе не мог. Может, я и не представляю, на что Лила способна, но я все равно ее знаю.
Любовь меняет нас, но и то, как мы любим, тоже меняется.
Ну давай,
говорит Сэм, разливая ярко-красный вермут по добытым невесть где чайным чашкам. — Продолжим.
Когда я просыпаюсь, во рту стоит ужасный вкус микстуры от кашля.
Кто-то барабанит во входную дверь. Поворачиваюсь на бок и накрываю голову подушкой. Пусть себе стучат. Вниз ни за что не пойду.
