– Вам действительно интересно?
Рэй кивнул.
– Я родилась в Норфолке, недалеко от Холта, мой отец был викарием англиканской церкви… ревностным, уважаемым… страшным. Он мог бы быть счастлив, если бы считал, что это воля Божья, но он воспринимал жизнь как суровую жертву. Не уверена, что он вообще обращал на нас внимание, так был увлечен своим призванием. Мама служила в церкви, у нее было доброе сердце, но жуткая неврастения. Мой брат был старше меня на два года. Он умер, когда ему было пятнадцать, и это выбило маму из колеи. Мои родители уже давно ушли в мир иной. Лучшая подруга детства – Мишель, наполовину канадка, уехала в Торонто. – Она сделала паузу, задумавшись, что бы Мишель сказала на все это. – Что еще?
Рэй хотел было заговорить.
– Да, вспомнила… я люблю морковку… или, лучше сказать, я равнодушна к ней… предпочитаю ее в сыром виде, а моя любимая песня… невозможно выбрать.
– Отчего умер ваш брат?
– Рак. Наверное, в наши дни он бы выжил, сейчас такие дети выздоравливают…
Она затараторила о чудесах науки и достижениях химиотерапии, чтобы не объяснять, что она на самом деле пережила, когда умер ее любимый Уилл. Она не говорила об этом с того самого утра, когда отец вошел к ней в комнату и сказал, что ее брат «теперь с Господом». Родители не смогли помочь Джини, а остальным, как ей казалось, было безразлично.
– Ужасно, – произнес Рэй.
Она все еще слышала крики Уилла. Перед смертью его привезли домой, и мама сама ухаживала за ним, ей помогала женщина из деревни, но каждый раз, когда они перекладывали его, днем или ночью, она слышала, как из последних сил, истерзанный и истощенный, он стонал – как будто у нее сердце вырывали из груди. «Ему лучше», – уверяла ее мама, и Джини верила ей, хотя читала правду в измученных глазах матери. Она и сама понимала, что желтый, истощенный призрак, который когда-то был ее братом, не сможет поправиться, но не могла даже думать о его смерти.
– Наверное, вас это убило, – сказал он, и по его лицу она поняла, что он знал, через что ей пришлось пройти.
– Это было давно.
– Это ничего не меняет.
– И да, и нет, – кивнула Джини.
Она почувствовала, как к горлу подступают слезы, невыплаканные за столько лет. Рэй взял ее за руку, но тут официант принес еду, и они отпрянули друг от друга как подростки, которых застукали на крыльце.
– Простите, на меня до сих пор что-то находит. – Она машинально взяла горячую питту и стала есть, хотя аппетита не было. – Теперь ваша очередь, – потребовала она, с трудом проглотив кусок. – Расскажите, что случилось с вашей подружкой, ради которой вы бросили жену.
