Визит молодого человека был неожиданным и с другой стороны. Вот уже два месяца, с марта, я не поддерживала никаких отношений с Брюманами, а с Валентиной даже не здоровалась. В этом семействе я полностью разочаровалась и ни с одним его членом дружить не хотела.
Но раз уж Дени Брюман пришел, я решила хотя бы узнать, зачем он это сделал.
Он ждал меня в гостиной, стоя у окна. Войдя, я заметила, как нервно он сжимает в руках перчатки. Жарко было неимоверно. Я позвонила, желая этим поторопить Эжени.
Дени Брюман обернулся, на мгновение застыл в замешательстве, глядя на меня, потом поклонился.
— Садитесь, прошу вас, — пригласила я, отвечая на поклон. — Чем обязана чести вашего посещения?
В этот миг вошла Эжени с подносом. Я взяла себе один бокал, второй предложила юноше. Сделав два быстрых глотка, он отставил его и решительно произнес:
— Мадам, я к вам по важному делу.
— Какому?
— Мадам, я хочу жениться на Авроре.
Я замерла с бокалом в руке. Меня даже не так поразил сам факт этого сватовства, как форма, в которой оно было выражено. «Я хочу жениться» — так, пожалуй, говорят своим родителям, а не родителям невесты.
— Вы хотите сказать, что просите руки Авроры, — поправила я его мягко.
— Да. Я хочу жениться на ней, — повторил он, не замечая моей поправки.
Честно говоря, у меня и в мыслях не было относиться ко всему этому серьезно. Не то чтобы Дени Брюман мне не нравился. Я просто не считала его достойным Авроры. Да и Аврора — она же еще ребенок.
— Как вы это себе представляете, сударь? — спросила я.
— Что именно?
— Сколько вам лет, можете вы сказать?
— Скоро будет двадцать четыре, — настороженно ответил он, слегка краснея.
«На четыре года младше меня, — подумала я. — Нет, он не для Авроры».
— Итак, сударь, вам только двадцать четыре года. Вы, насколько мне известно, еще не закончили свой курс в Политехнической школе. У вас нет ни занятия, ни состояния.
— У меня есть отец, мадам, — сказал он.
— А у вашего отца есть молодая жена и, возможно, будут еще дети. Кроме того, встречаясь с вашим отцом, я поневоле думала, что он пока не горит желанием оставить все вам. Простите меня, если я говорю слишком откровенно. Только любовь к Авроре принуждает меня к этому.
— Мы будем жить у нас, мадам, — решительно заявил он. — В нашем доме. Мадемуазель Аврора никому не помешает.
— Я и не хочу, чтобы она кому-то мешала. Когда я выходила замуж, муж приводил меня в свой дом.
— Но дом отца будет моим! — воскликнул он, взъерошив волосы. — И состояние, и имущество… Я ведь единственный сын.
