Ждать пришлось долго. Талейран работал, не отрываясь от бумаг ни на минуту. Я украдкой наблюдала за ним, вспоминала наш вчерашний разговор и, как ни пыталась, все равно не могла до конца понять, почему же он помогает мне тогда, когда все от меня отвернулись. Он говорил о симпатии, дружбе, происхождении. Но, глядя на него сейчас, такого холодного, напряженного, бесстрастного, я не могла поверить, что все это может быть для него важным.
Он поднял голову.
— Вы хорошо спали?
Я кивнула. Его холодные синие глаза внимательно окинули меня взглядом, и он улыбнулся.
— Ба, да вы просто восхитительно выглядите, мадам дю Шатлэ. Вам не следует подолгу жить в Бретани. Я по привычке полагал, что эта унылая земля производит только вереск и дрок, а там, оказывается, бывают розы не хуже наших. Э?
— Это первый комплимент, который я от вас услышала, господин де Талейран, — сказала я.
— Стало быть, это только начало.
Мне было легко с этим человеком. Возможно, это чувство было вызвано благодарностью, но я успокаивалась уже от того, что слышала звук его голоса. Похоже, мне еще предстоит оценить, до какой степени мне повезло, что Талейран взял мою сторону.
— Господин министр, простите, но я все-таки хотела бы знать, как быть с Клавьером и тем, что…
— С Клавьером? Клавьер, моя дорогая, очень скоро пожалеет о том, что имел неосторожность досадить вам, ибо это ему придется улаживать то, что им же и было начато.
— Почему вы так уверены?
— Потому что многие люди находятся в моих руках, друг мой, а Клавьер — в особенности. Взгляните-ка.
Он взял тот самый незапечатанный пакет и протянул его мне. Внутри было какое-то письмо.
— Я могу прочитать?
— Да, разумеется! Вы должны прочитать.
Я осторожно развернула письмо. Оно было короткое и весьма сухое.
«Господин Клавьер, весьма неприятное дело вынуждает меня писать вам. Женщина, пользующаяся моим искренним уважением и симпатией, попала в тяжелое положение, суть которого и мне, и вам хорошо известна. Мне известно также и то, что ваше участие в вышеупомянутом деле сыграло решающую роль. Не сомневаясь в том, что вы участвовали в нем лишь по недоразумению, а не по злому умыслу, я вынужден настоятельно просить вас прекратить причинять неприятности знакомой нам обоим особе, иначе вы поставите меня перед необходимостью предать гласности факты, касающиеся ваших связей с Англией, ваших депеш сэру Уильяму Питту и вашего сотрудничества с английской разведкой.
Дабы вы поверили в серьезность моих намерений, довожу до вашего сведения, что знаю, каким образом вашим судам удавалось свободно проходить английскую блокаду, какой ценой вы заслужили столь редкое расположение английского правительства и какой была ваша ему благодарность.
