– Ну, ты, блин, даешь…
– Во-о-от! – Рекс многозначительно поднял палец вверх. – А ты удивлялся, чего это я так во сне ору…
* * *
За разговорами короталось и время в дороге. Ущелье давно осталось позади, затем скрылась за рощей долина. Напарники уверенно мерили Зону шагами, проверяя дорогу болтами и изредка поглядывая по сторонам. А вдруг им вслед увяжется еще кто-нибудь, относящий себя к миру того, о чем говорил в своем последнем слове ныне не здравствующий Галям?
Солнце перешло в зенит, земля, обагренная кровью многих ходящих по ней существ, успела прогреться. И спины удаляющихся друзей уже еле различались в дрожащем мареве испарений.
Война вечного продолжалась, ей не было конца. По крайней мере, пока живущие могли повторять круги времени, от поколения к поколению. Смогут ли они увидеть вечное благоденствие, либо их ждет вечный мрак? Время покажет, но сталкеры верили, что до этого момента еще очень далеко.
Глаза открылись, но так ничего и не увидели. Почти. Рекс никак не мог понять, где находится. Темень кромешная, лишь недалеко светился прямоугольный контур. Дверь. Вероятно, в лучший мир, поскольку сталкер чувствовал, что здесь ему очень плохо. А будет ли лучше за дверью – сказать трудно. «Замуровали, демоны…» – мелькнула трагичная мысль. В голове гудела тысяча тамтамов, а во рту ощущался мерзкий вкус. «Впечатление, что по мозгу пробежало стадо бизонов и остановилось на языке попастись и справить нужду», – вспомнились строки одного из бестселлеров, которые он когда-то любил читать. Еще описывалось, что главный герой книжонки резко встал со своего ложа и «пол принял его в свои объятия». Поэтому сразу подниматься Рекс не торопился.
Потянулся, с опаской проверяя степень полученных травм, и, наконец, вернулся в реальность, вспоминая недавние события. Вчера они с Плаксой, выполнив заказ щедро рассчитавшихся клиентов, торжественно обмыли счастливое возвращение на базу в местном баре. Еще вспомнилось, что Горыныч, – хозяин заведения, назвал его «Тритон». А кто-то из местных шутников (ведь не поленился же залезть наверх!) несколькими манипуляциями с кистью и краской начальную букву исправил на «П». Сам Горыныч на следующий день посмотрел на вывеску, нахмурился, потом ухмыльнулся, махнул рукой и оставил как есть. С тех пор никто старое название бара больше не упоминал. Ну, а что еще среди хаоса и бедлама, творящихся вокруг, можно написать на вывеске забегаловки, если не «Притон»? Как раз – в самую точку.
