— Да кто этот Руслан такой?
— Мой друг. У него родители пьют по-чёрному, вот он и решил, что хватит. Потому что понял, что рано или поздно, и сам превратится в то… Во что уже превратились его родители!
Александр Сергеевич попытался расшевелить память.
— Постой-постой. Как, то бишь, его фамилия? Колеватов?
— Колеватов, — Алька стоял, широко расставив ноги и разведя руки по сторонам, сильно подавшись грудью вперёд, — точно припёртый к стене партизан, что, не смотря на близкое дыхание смерти, по-прежнему не желает идти на поводу у своих мучителей.
— Колеватов… Ну как же, помню! За его родителей на школьные собрания обычно бабушка приходила. Всё говорила, будто те в командировке…
— Ага, как же! — Алька гневно нахмурился; всё же не удержался и шмыгнул носом — Александру Сергеевичу снова показалось, что перед ним застыл вовсе не родной внук, а один из персонажей фильмов про мальчишек-партизан, что бегали в тыл к врагу, таскали на передовую снаряды и воевали рука об руку с обычными солдатами. — На вокзале их командировка: день там синячат, а под вечер, когда деньги заканчиваются, подтягиваются уроки проверять. Злыдни! Знаешь, как они его за двойки колотят? А у него двойки эти из-за того, что бабушка совсем немощная! — У Альки задрожали губы, но он не сдался — попёр до конца. — Вот Руслан и носится после школы по делам, а на учёбу забивает. А эти — родители его — всё видят и ничего не меняют! Потому что им плевать! Деда, это они должны страдать, а не наша мама! Это они заслужили боль! Ну почему так?! — Алька всё же не выдержал — заплакал. Однако стиснутых кулачков так и не разжал.
Александр Сергеевич быстро стряхнул с себя оцепенение, навеянное пламенной речью внука, обхватил того за плечи, поскорее прижал к себе. Алька казался каким-то нескладным, угловатым, выпирающим во все стороны — Александр Сергеевич не сразу понял, что внук просто пытается высвободиться из его объятий.
«Ну, ничего себе…» — Александр Сергеевич, сам не понял, как оказался в одной части комнаты, а Алька — в противоположной.
Внук продолжал что-то доказывать, но Александр Сергеевич с трудом разбирал слова. Душа походила на влажную губку, что стремительно впитывает в себя каждое новое слово, не позволяя донести смысл до встревоженного сознания.
— На той неделе у Руслана умерла бабушка. Он теперь совершенно один… а этим… — Алька брезгливо поморщился. — А этим по-прежнему нет ни до чего дела! Вот Руслан и решил податься в Училище, потому что больше некуда, — не в обычный же приют, который ничем не лучше дома! А я с ним вызвался. Куда он один-то пойдёт? К тому же я его лучший друг — мы с первого класса вместе. И тогда ещё поклялись, что куда — один, туда и другой!
