Они были как последняя земляника.
Внезапно небо воцарилось и внизу!
Аверин не поверил — как в детстве вытянул шею. Застывшее «молоко» Сырдарьи втягивало в себя остатки ночи. Поверхность реки покрылась сетью дрожащих морщин. Казалось, водная стихия содрогнулась от леденящего прикосновения бездны, однако быстро совладала с последней и принялась усердно переваривать космическую материю, временами источая из собственных недр зеленоватый туман, так похожий на болотные миазмы.
Аверин с трудом оторвался от жуткой кормёжки. Уставился на светлеющее небо: то наливалось бирюзой буквально на глазах — кажется, в низких широтах так всегда.
Земляничная поляна звёзд окончательно угасла. Её словно растеряли, заслонили или попросту слизнули с низкого небосвода.
Яська посмотрел на красные ладони, утёр тыльной стороной руки липкие губы и принялся спешно шарить взглядом по шиферу в поисках подходящей «обтирки». Первая земляника была такой: желанной, ненасытной и… приставучей!
А крыша Колькиной голубятни — абсолютно пустынной, хоть ты тресни!
Рядом засмеялась Тимка. Поймала на себе недовольный Яськин взгляд, тут же продемонстрировала собственные ладони. Снова звонко рассмеялась.
— Ты только лизать не вздумай, — предупредил Яська.
— Это ещё почему?
— Я тем летом попробовал… — Яська грустно вздохнул, припоминая прошлогодние неприятности. — Тоже, так вот, налопался до отвала, а руки вытереть нечем.
— И??? — Тимка озорно улыбнулась.
Яська засопел пуще паровоза, но всё же ответил:
— С неделю потом разогнуться не мог: живот так скрутило.
Тимка снова рассмеялась.
— Так как же быть?
— Не знаю… — Яська пожал плечами. — Надо что-нибудь придумать.
Внизу стукнули друг о друга дрова поленницы. Из-за кромки крыши показалось недовольное Колькино личико, иссечённое многочисленными царапинами, — последствия благотворительной акции в отношении раненного стрижа.
— Чего вы тут, как слоны ёрзаете? Сарай того и гляди рухнет!
— Мы не ёрзаем, — в один голос ответили Яська и Тимка.
— Ага, как же, оно и видно… — Колька с сожалением оглядел заплесневелый шифер, усеянный редкими дырами, и смахнул со лба приставучую паутину. — Слезайте, давайте, хорош обжорством маяться и так, вон, уже с головы до ног вымазались!
Яська уже собрался протестовать, но вовремя заметил, на что похожа его одежда и сразу же поник — оказывается ладони, это ещё так, цветочки.
— Вот незадача-то… — пролепетал Яська и довершил уже начатое руками. — Ай!..
Колька сплюнул и исчез под сухой перестук поленьев.
