«Вот дурында!» — обругал сам себя Яська и выглянул в окно.
Колька отшатнулся в крапиву — он видимо тоже кого-то опасался: естественно Яськину бабушку, кого же ещё!
Яська улыбнулся, ощутив, как с души свалился, по крайней мере, валун, и снова подивился про себя, насколько у страха глаза велики! Хорошо еще, что сам Колька испугался не меньше его — иначе жди насмешек, как пить дать!
Колька с трудом сдержал болезненный возглас, соприкоснувшись голыми коленками с жалящими иглами разросшейся под окном крапивы, но тут же взял себя в руки: аккуратно придавил толстые стебли ногой в поношенном галоше к бетонной крошке фундамента и перенёс на них вес собственного тела. Сорняк сдался, поняв, что ловить в неравной борьбе ему просто нечего.
Колька потёр изжаленную голень и недобро посмотрел на улыбающегося Яську.
— Чего смешного? — Он шмыгнул носом, опасливо покосился по сторонам.
Яська развёл руками, открыл пошире раму, осмотрел новоиспечённого друга с головы до пят. Надо сказать, одет тот был странно — и это ещё мягко сказано. На голове — драная бейсболка, нахлобученная козырьком назад, как у киношных рэперов; на плечах, будто на вешалке в прихожей, повисла старая телогрейка, из-под пол которой выглядывают голые коленки. На ногах, как уже упоминалось, — стоптанные галоши. К правой пристала ряска. Голень чуть выше рассечена, — скорее всего, об осоку.
Внезапно Яська понял, что Колька не ночевал дома. По крайней мере, если и ночевал, то встал по заре. Только, вот, непонятно зачем.
— Чего вылупился? — Колька явно смутился пристального взгляда друга, снова затоптался на месте, окончательно добивая неуступчивую крапиву.
— А ты чего так вырядился?
Колька оглядел себя со всех сторон — выглядело комично: будто сурикат, на которого надели костюм, как в рекламе.
— Вырядился… А ты попробуй поутру, по росе-то! Небось, сразу к мамке в кузовок запросишься!
— Куда-куда?
— А, не бери в голову, — Колька махнул рукой: мол, всё равно не поймёшь всех деревенских тонкостей.
Яська собирался уже обидеться, но попросту не успел.
— Я чего пришёл… — Колька зашарил в сорняках под окном. — Вот. Ты ведь его из-за меня позабыл вчера.
Яська от удивления чуть было не свалился с подоконника.
— Колька, да зачем!
Колька вздрогнул, прижал крынку с молоком к полам телогрейки, шикнул:
— Ты чего горлопанишь, будто на пожаре! За уши не тягали давно? Сейчас, вот, бабка твоя проснётся, не поздоровится тогда!
Яська ухватился обеими руками за рот, мысленно вновь и вновь обзывая себя беспечным и несмышлёным.
