Состоялся семейный разговор. У Д. хватило мозгов уйти в глубокую несознанку насчет масштаба адюльтера. Врать, как оказалось, он умел, да и в письме не было прямой фактуры. Д. жаловался на жену, при этом про детали отношения с С. не написал. Не знаю уж поверила ли Д. жена, но, с поездками в Москву, очевидно, нужно было завязывать.
С. решила, что это знак, и предложила все закончить.
Д. опять отличился. Написал полное драматизма письмо и попросил С. приехать в Петербург. Билеты, правда, не прислал и про отель тоже не заикнулся.
Но это уже было для С. не важно. Она понимала, что дальше будет только хуже. Д. не сдавался, но ничего конкретного не писал, а начал тупо жаловаться С. на жизнь несчастного человека, который любит одну женщину, а живет с другой.
Еще один забавный момент. Жена не очень любила ряд эротических изысков Д., и он все время нервничал и путался, что и в какой постели ему можно. С. регулярно успокаивала его: «Ты не дома, продолжай».
Однако Д. злоупотребил милосердием и пониманием.
«Я не знаю, что мне делать, и дело даже не в тебе, мне кажется, я и правда не люблю свою жену, помоги мне сейчас советом как друг».
«Прости, ты хочешь, чтобы я за тебя это решила?»
Ярость в С. стала замещать любые чувства.
«Ты хочешь, чтобы я ушел из семьи?» – пытаясь снять с себя ответственность, причитал Д.
«Нет! Я хочу, чтобы мы с тобой закончили отношения, а ты сам решил, любишь ли жену. Мне больно всё это. Понимаешь?! Больно!»
«Значит, хочешь, чтобы я ушел… понятно, но пойми, я ее десять лет знаю, а с тобой мы виделись раз десять– пятнадцать, я не могу принимать такие безответственные и жестокие решения. Я все-таки порядочный человек».
Когда С. процитировала этот шедевр, я понял, что такого мне не удалось бы придумать никогда. Таланта не хватило бы.
Я вспомнил Простоквашино: «Тебя я давно знаю, а этого кота первый раз вижу». Оказалось, и это из жизни.
«Знаешь, я его разлюбила именно в этот момент и даже рада. Очень сложно, когда ты теряешь и правда достойного человека, которого и разлюбить-то не за что. Я просто повесила трубку».
Д. написал еще несколько слезных посланий, в основном обвиняя С. в эгоизме и нежелании бороться за свою любовь. Часть многобуквенных писем заканчивалась неповторимым «Эх ты…». Решений он не предлагал, но тексты были душераздирающие.
«Почему ты не могла просто написать ему, что ты его разлюбила?»
«Не знаю… переживала за него… не хотела причинять боль, и так ему было плохо».
