Под глазами у него висели мешки, лицо было дряблое, с отвисшей кожей.
— Н-да… Как ни была она состоятельна, а во время войны хорошо нажилась на борделе для военных. Устроила бордель, и сама зарабатывала деньги как проститутка. Вернулась в Японию, ну и прежние воспоминания, видно, нахлынули, — подхватила разговор согнутая пополам женщина, зажатая между самодельным рюкзаком и мужчиной. Эти двое, похоже, были супругами, они сидели плотно, как улитки, прижавшись друг к другу. Казалось, они срослись боками так, что не разлепишь.
— Наверное, ступив на японскую землю, она почувствовала себя неприкаянно.
— Неприкаянные-то это как раз мы с тобой. Где и чем мы теперь жить-то будем! — Муж, простонав, провёл ладонью по лицу. Какое-то время оба молчали. Поезд шёл среди унылых рисовых полей, освещённых тусклым утренним светом. Деревья на видневшихся вдали горах были повалены, и потому окрестности были оголены. То тут, то там видны были разрушенные деревянные дома с лежащими на земле оградами и обрушившимися стенами, выбитыми окнами и провалившимися крышами. Некоторые из них были покрыты деревянным настилом или тентами, некоторые так и стояли полуразрушенными. Глядя на эту картину, Сая вспомнила больной лес. Когда одно дерево заболевает и его красная листва жухнет, болезнь перекидывается и на соседние деревья. И тогда само место, казалось, заболевает. Похожие ощущения вызывала у неё эта картина.
— И всё-таки она покончила с собой на следующий день после возвращения в Японию. Значит, ей хотелось умереть на родине, — снова проронил муж.
— Да, но зачем же было перерезать себе горло? Нашедшие её утром сказали, что всё было в крови — и стены, и земля. Она воспользовалась чем-то вроде бритвы. Вот уж действительно эта женщина до самого конца думала только о себе!
Загрубевшее от морщин и загара лицо жены исказилось и стало похожим на высохший мёртвый клубень плюща.
Речь шла о той самой женщине, что заполнила за Саю документ, а потом попыталась шантажировать её. Бесстрастно прислушиваясь к этому разговору, Сая вспоминала умершего брата.
Теперь она хорошо понимала его жест. Брат поднёс ко рту ветви Дерева мёртвых, усыпанные белыми цветами, и стал раскачивать ими из стороны в сторону. Это означало «держи рот на замке».
В мешке Саи были и семена Дерева мёртвых. Это было опасное растение: отведавший его семян становился одержимым злыми духами и носился по лесу, обуреваемый необычными видениями. По-японски оно называлось мандарагэ, цветок-мандала, Сая слышала, что из его листьев и семян делают какое-то лекарство.
