– Итак, вы хотите узнать побольше о бедной Пруденс, – проговорила Нанетта, передавая сыщику чашку.
– Хотелось бы. Я слушаю вас. – Уильям принял чашку у нее из рук.
Собеседница поглядела ему в глаза:
– Пожалуйста, прошу вас понять: я буду говорить столь откровенно лишь потому, что понимаю – доброта не поможет найти убийцу нашей бедняжки.
– Я и просил вас быть откровенной со мной, мисс Катбертсон, – поощрил ее Уильям.
Откинувшись назад в кресле, девушка заговорила, не отводя глаз от лица детектива:
– Я знала Пруденс с самого детства. Любознательности ей было отпущено куда больше, чем прочим людям, а кроме нее – еще и стремления выучить все, что возможно. Мать Пруденс, такая милая, чувствительная женщина, пыталась переубедить ее, но безуспешно. Вы не встречались с ее сестрой Фейт?
– Нет.
– Превосходная женщина, – проговорила Нанетта, не скрывая своего одобрения. – Вышла замуж и живет в Йорке. Но Пруденс всегда была отцовской любимицей, и, как ни прискорбно, он избаловал ее, хотя к ней следовало подойти со всей строгостью. – Она пожала плечами и улыбнулась Монку. – Но, как бы то ни было, когда мы в Англии начали осознавать, сколь серьезны дела в Крыму, Пруденс решила отправиться туда, чтобы ухаживать за нашими солдатами, и ничто на земле не могло остановить ее.
Уильям с трудом сдержал себя. Ему хотелось рассказать этой рассудительной и спокойной красавице, явно флиртовавшей с ним, об ужасах войны и госпиталей, с которыми он был знаком по рассказам Эстер. Однако, заставив себя промолчать, детектив посмотрел на хозяйку, ожидая продолжения. Подгонять Нанетту не потребовалось.
– Конечно, все мы считали, что когда Пруденс вернется домой, то скажет, что с нее довольно, – торопливо продолжила она. – Она послужила своей стране, и все были очень горды ею. Но, увы, она заявила, что пойдет работать сиделкой, и отправилась в Лондон – в госпиталь! – Приглядываясь к лицу собеседника, девушка закусила губу, словно бы не зная, что сказать, хотя по ее тону Монк понимал, что она говорит все, как думает. – Пруденс стала такой самоуверенной, – продолжила мисс Катбертсон, – очень откровенно высказывающей свое мнение обо всем. Она крайне скептически относилась ко всем медицинским авторитетам. Опасаюсь, что ею овладели самые неподходящие, самые немыслимые амбиции, но о них она все-таки помалкивала. – Нанетта поглядела в глаза Монка, стараясь понять, что он думает. – Могу только предположить, что испытания, перенесенные ею в Крыму, оказались настолько ужасными, что подействовали на рассудок Пруденс, лишив ее способности к правильным выводам. Очень трагичная история, – закончила она с грустным лицом.
