Он услышал непонятные слова.
Тракт Кефаучи.
— Что это значит? — спросил он. — Что вы имеете в виду?
Ошибочно сочтя, что он оскорбился, женщина умолкла и уставилась себе под ноги. На ней были нацепленные в странном беспорядке одежки, пальто и кардиганы хорошего качества; на ногах — зеленые сапоги-веллингтоны, на руках — домашние вязаные митенки. В отличие от остальных обитателей парка, у нее не было при себе багажа. Лицо, выдубленное выхлопными газами, алкоголем и неустанно гулявшим вокруг Центр-пойнт ветром, казалось странно здоровым, почти деревенским. Наконец она встретилась с ним взглядом: глаза были бледно-голубые.
— Я вот думаю, вы не могли бы мне подать милостыню на стаканчик чаю? — спросила она.
— Я еще больше подам, — пообещал Кэрни, — вы только скажите, что вы имели в виду.
Она моргнула.
— Ждите здесь! — велел он.
Купил в ближайшем киоске три порции «завтраков на весь день», большой стакан латте и запихал все это в пакет. Когда он вернулся в Сохо-сквер, то нашел женщину на том же месте: она присела, моргая на слабом солнечном свету, время от времени поглядывая на прохожих, а основное внимание уделяла паре-тройке гулявших перед нею голубей. Кэрни протянул ей пакет.
— Теперь скажите, — попросил он, — что вы видите.
Она дружелюбно улыбнулась.
— Я ничего не вижу, — сказала она. — Я лекарство принимаю. Я его всегда принимаю.
Она приняла у него пакет, подержала некоторое время и вернула.
— Не хочу.
— Нет, хотите. — Он раскрыл пакет и показал ей. — Смотрите! Этого на весь день хватает!
— Сами съешьте, — ответила она.
Он поставил пакет рядом с нищенкой и взял ее за плечи. Если сейчас подобрать нужные слова, она станет пророчествовать.
— Послушайте, — произнес он как мог настойчиво. — Я знаю, что вы знаете. Понимаете?
— Что вам надо? Я вас боюсь.
Кэрни рассмеялся.
— Это я боюсь, — сказал он. — Да возьмите же. Ну, возьмите.
Женщина покосилась на сэндвичи, потом оглянулась через левое плечо, словно завидев кого-то знакомого.
— Не хочу этого. Не хочу их. — Она не поворачивала головы. — Мне идти надо.
— Что вы видите? — настаивал он.
— Ничего.
— Что вы видите?
— Что-то грядет. Снизойдет огонь.
— Какой огонь?
— Позвольте мне уйти.
— Какой такой огонь?
— Пустите меня сейчас же. Пустите меня.
Кэрни отпустил ее и ушел. В возрасте восемнадцати лет ему приснился такой конец собственной жизни. Спотыкаясь, он ковылял по какому-то переулку, исполненный откровения, точно заразы. Он был стар и жалок, но долгие годы что-то прорывалось из центра его естества на края и теперь наконец явило себя, неконтролируемо пламенея в глазах и на кончиках пальцев, исторгая язычки пламени изо рта и члена, пожирая его одежду. Впоследствии он понял, что такое развитие событий крайне маловероятно. Уж кем-кем, а безумцем, алкоголиком или даже неудачником он точно не станет. Оглядываясь на Сохо-сквер, он видел, как шизики передают друг другу сэндвичи, с подозрением разворачивая упаковку и принюхиваясь. Он их взбудоражил, точно мешалка — густое варево. Интересно, что теперь поднимется на поверхность? В общем-то ему было их жаль, он испытывал даже какое-то расположение к ним. На практике все куда мрачнее. Проку от них не больше, чем от детишек. В очах горит свет, но то огонь злого рока. Известно им даже меньше, чем Брайану Тэйту, который вообще ничего не знает.
