Она тянула отца за руки, пыталась приподнять его плечи, дергала за ноги, но все оказывалось бесполезным. Максимум, чего удавалось достичь, это заставить Геннадия приоткрыть глаза, после чего он, с трудом сфокусировав взгляд на дочери, неразборчиво произносил:
— Ларка, сука, я тебе родной отец… — и снова проваливался в сон.
— Что здесь происходит? — послышался сзади голос Коли. — Это что такое?
За своей возней они и не услышали, как он вернулся. Николаша стоял бледный, злой и трезвый.
— Коля, помоги, пожалуйста, разбудить Геннадия и отвести его домой, — обратилась к сыну Люба, стараясь говорить так, словно ничего необычного не происходит и все в порядке вещей. — Он выпил лишнего и уснул.
— Выпил лишнего? — Коля слегка повысил голос. — Да он нажрался, как свинья, и при этом еще имел наглость явиться сюда. Или он уже здесь так набрался? А? Мы же такие хорошие соседи, мы прямо добрые самаритяне, и сироту приютим, и алкашу стакан поднесем, так, мамуля?
— Коля, перестань.
— Да я-то перестану, мне недолго, а вон он не перестанет, он так и будет сюда таскаться за милостыней, а вы так и будете его облизывать и жалеть, несчастненького и судьбой обиженного. Нас бы кто пожалел!
— Прекрати! Помоги нам его поднять.
— Может, прикажешь ему еще и задницу подтереть, когда он спьяну обгадится? — с ненавистью произнес Николай. — Да мне к нему даже прикоснуться противно.
— Тебе придется, — холодно сказала Люба. — Иначе он будет спать здесь, рядом с твоим диваном, до самого утра. Выбирай, решение за тобой.
— Не надо, тетя Люба, — испуганно заговорила Лариса, — не заставляйте Колю, я понимаю, как ему противно. Я сама справлюсь. Пусть Коля пока на кухне поужинает, а я добужусь, я его растолкаю, вот увидите.
— Я не голоден, — сухо бросил Коля.
Он сделал шаг по направлению к распростертому на полу телу и несильно пнул Геннадия ногой в бок. Потом пнул еще раз, уже посильнее.
— Коля, ты с ума сошел! — всплеснула руками Люба. — Что ты делаешь? Ты же его избиваешь.
— Ты, мамуля, не видела, как это бывает, когда действительно избивают, — ухмыльнулся Николай. — А я просто провожу легкую воспитательную работу.
И с этими словами он ударил Геннадия ногой в живот уже в полную силу. Лариса вскрикнула и зажала рот рукой, потом схватила Николая за руку и стала оттаскивать от отца.
Люба, бессильно опустив плечи, молча смотрела на эту сцену. Ее сын способен только на то, чтобы бить лежачего — спящего беспомощного человека. И то обстоятельство, что сам «лежачий» — отвратительный пьяный сосед, терроризирующий дочь и тещу и не дающий никому покоя своими выходками, Колю не оправдывает. Боже мой, кого она вырастила! И как же она любит это очаровательное чудовище, как волнуется за него, как беспокоится, как хочет, чтобы у него все было, как у нормальных людей: работа, постоянная, хорошо оплачиваемая работа, любимая и любящая жена, здоровые и веселые дети. Неужели ей, Любе, суждено когда-нибудь дожить до этого праздника? Не верится. Но если бы это когда-нибудь случилось, она бы стала самой счастливой на свете.
