Тут высказался Людвиг, и приговор его, как всегда, прозвучал сурово. Наш католик был крепкого телосложения, тяжелой кости, высокий, с лысой философской головой, римскими чертами лица, и голос его обладал риторическим, трубно-головным тембром.
– Иван, как же вас иногда заносит! Ну как вы можете тратить свои душевные силы на такую попсу! Я видел кусок из этого фильма – вот уж не о чем говорить! Конечно, Алиса мила, но при чем же здесь, Сонечка, великая Коонен? Я думаю, нам сегодня надо бы поговорить совсем о другом, о том, что нам грозит не сегодня – завтра.
– Падре Лодовико, почему вы всегда гневно отметаете радости повседневной жизни? – мягко, но решительно возразил Иван.
– Да, повседневной жизни, которая в Леонске так прекрасна! – Это раздался гулкий, раскатистый голос подошедшего к Сониной группе молодого рыжеволосого отца Ильи. Наш православный интеллектуал обрел знаменитость тем, что вел так называемый «библейский кружок». Семинар пользовался большой популярностью не только у серьезных православных, но и у всех прочих конфессий, в том числе и нехристианских. – Алиса Тальони будет играть в нашем театре в следующем сезоне, когда там будут ставить «Федру» Расина по-французски. И это будет один из хайлайтов нашей чудесной повседневной жизни!
В зале царило светское оживление. Соне всегда удавалось самим своим присутствием растворить в собрании гостей какую-то пузырящуюся шампанскую легкость, звенящее брио. Бокалы с вином переливались благородными оттенками темно-красного и светло-желтого, лица людей сияли праздником. Я с удовольствием наблюдал за происходящим, а Валерия Петровна с Мариком как раз в этот момент подошли к Сониной группе.
Вдруг дверь в гостиную открылась резко и широко. В зал почти вбежал тот самый Гидо, который на Золотом поле тарахтел о Тициане что-то, как всегда, несусветное. Он бросился к Соне как оглашенный.
– Вы знаете, у нашего нового начальника потрясающая коллекция фарфоровых карликов! Мне удалось добиться долгого разговора с Игорем Игоревичем, и я просто потрясен. Это удивительный человек, редких знаний, серафического обаяния. Нас в Леонске ждет расцвет и ренессанс! В коллекции меня больше всего потрясли этрусские статуэтки. Конечно, не фарфоровые, но в этих карликах такая сила духа! И Фиш ими гордится больше всего.
Соня просияла от этого выплеска слов. Она смотрела на Гидо глазами завороженной фанатки. Все остальные, что называется, спали с лица. У Людвига щеки стали серыми, Иван стиснул зубы, а Илья покраснел до лилового оттенка. Валерия Петровна и Марик тупо смотрели на Гидо в упор как на шумно лопнувший шарик. Только Мирко Желич не проявил ни малейшего замешательства и потому мог вступить в диалог.
