относиться к своим ближним с собственным достоинством. Конечно, ясно, что леончини-юноши входили в неистовство от соседства львиных «девушек в цвету», готовых стать матерями. Поэтому, разумеется, в Венеции было введено в жизнь твердое правило такого рода лёвчиц не выводить в свет. А все остальные проблемы доктор Леоне решил долгой практикой. Даже бруняши стали не такими депрессивными, как прежде, даже ворчуны поубавили ража в своих подрявкиваниях. Племя леончини стало на редкость сбалансированным в своих внешних проявлениях за какие-то десять лет интенсивной работы Школы доктора Леоне. А тут и час пришел уезжать – ну как мог сорокалетний Аффанно бросить в беде своего любимого Энцо Гримальди, собравшегося за тридевять земель! Он так же быстро, как в детстве, собрал свои пожитки и взошел на корабль победительной походкой. А в Леонске получил кличку Фаня и не мешкая начал свое благородное дело.
Школу доктора Леоне в наши дни возглавляла Эрика Куоко. Учиться своему делу наши леончинисты могли только в Леонске, и все долгие годы нить тянулась непосредственно от Фани Леоне. Профессию передавали из рук в руки, излишней рекламой заниматься надобности не было, и даже во времена дикого рынка дело выжило в нетленном виде. Эрика не отличалась повышенным самолюбием, не лезла во власть и держала всех воспитателей школы в разумной строгости.
Все леончини на «Собачьей площадке» в тот момент спокойно занимались – каждый своим делом. Кто-то смотрел телевизор – либо National Geographic про антилоп и слонов, либо «Машу и медведя», либо «Каникулы Бонифация» (супершлягер), кто-то строил норку из «лего», кто-то мирно грыз косточку, а иные просто вытянули вальяжно свои тела, положили лапы под мордочку и тихо смотрели свои собственные сны не засыпая. Потому что у лёвчиков очень богатый внутренний мир. Это знали все жители Леонска.
Чино вошел на «Собачью площадку» с некоторым волнением. Его заботило, встретит ли он там Джину. С этими девушками всякое случается. Все в порядке: Джина смотрела на него из правого дальнего угла с ласковым вниманием. Понимая, что не надо устраивать спектакль, Чино отправился к подружке с большой чинностью, сам осознавая всю уместность такого поведения в рамках русской словесности. (Вы догадались, кто написал последнюю часть фразы, переводя мой немецкий текст на русский язык?)
Мы с Марком вошли в зал, где уже собралось довольно много народа. Соня, как всегда, была одета элегантно, в вишневый шелковый костюм с юбкой почти до пола, и вокруг нее собрались умные люди. Мирко Желич, хозяин ласковой супружницы моих рыжиков Чески, Людвиг Соловьев, директор Католической академии Леонска, Иван Бурмистров, директор Евангелической академии, еще пара ученых мужей. Соня чувствовала себя в мужской компании намного лучше, чем в женской. Потому что у нее был мужской ум, она проповедовала всегда строгие правила мышления. А я, конечно, натура более неряшливая в плане рациональном, меня часто ведет наитие, интуиция. Собственно говоря, именно они и дали мне внутренние силы и логику поведения, когда наши с Соней отношения дали трещину.
