– В таком случае, – спокойно докончил он, – Джакомо убил бы вас.
Она вздрогнула и прошептала:
– Что вы за человек?
В ее словах слышалось восторженное удивление.
– К счастью, – продолжал он, – этого не случилось, и в этом происшествии лицо, наиболее достойное сожаления, – это я, потому что я любил женщину недостойную, которая предпочла мне негодяя.
Глаза Леоны блестели от гнева.
– Если вы великодушны, – сказала она, – так убейте лучше меня сейчас, чем глумиться надо мною.
– Если я убью вас сейчас, – ответил Гонтран, – то вы будете слишком счастливы: вы не успеете испытать страданий.
Леона вздрогнула.
– Жизнь бандита, – продолжал Гонтран, – имеет много прелестей, которых я, парижский лев, и не подозревал: волнение во время битвы, постоянную опасность, пассивное повиновение подчиненных, ночные нападения, бесшабашные оргии… о, графиня, все это имеет свою прелесть!
Флорентинка смотрела на Гонтрана и только теперь заметила его поразительную, мужественно красивую наружность. В Леоне происходила реакция. Гонтран постепенно занимал место Джузеппе, и авантюристка не могла объяснить себе, как она могла прожить с ним целый год и не угадать, что он за человек.
В голосе Гонтрана звучала затаенная ирония.
– Я был когда-то у ваших ног, – сказал он, – страдающий и любящий. Я поклялся отомстить вам, потому что теперь я ненавижу вас, как лев ненавидит гадюку, которая, укусив, впустила в него свой яд. Если вы полюбите меня, то любовь ваша будет моею местью; если вы меня возненавидите, то ваша беспомощность будет радовать меня.
Леона поняла, что час возмездия настал, но, несмотря на это, она злобно расхохоталась.
– Продолжайте! – вскричала она. – Можете развить мне план вашего мщения: это меня позабавит.
– Вы не узнаете его. Неизвестность – та же пытка.
– Действительно! Вы меня пугаете… Уж не думаете ли вы уморить меня голодом?
– Нет, от голода умирают самое большее через неделю. Месть была бы шуткою, если бы была так кратковременна. Я готовлю вам нечто худшее.
«О, – подумала Леона, – он будет неумолим!» И зубы ее застучали от страха, хотя губы ее продолжали улыбаться.
«Только бы мне не полюбить его!» – сказала она себе со злобой.
Между тем карета продолжала с грохотом катиться, то поднимаясь, то исчезая среди уступов гор. Вдруг карета поднялась на площадку, находившуюся над рядом глубоких ущелий и обрывистых утесов, поросших темным, густым лесом.
– Посмотрите, дорогая моя, – сказал Гонтран. – Вот тот замок, о котором вы мечтали.
