Меня тоже провели в первый ряд, и едва я уселся на свой походный стул, принесенный Скаулем, как из ворот крааля вышел Мпанда в сопровождении членов совета. Толпа приветствовала его громкими криками. Когда крики замерли, Мпанда заговорил среди глубокой тишины.
— Приведите сюда иньянгу. Пусть испытание начнется.
Наступила долгая пауза, а затем в открытых воротах показалась одинокая фигура, в которой на первый взгляд даже трудно было признать человека — фигура карлика с огромной головой, с которой свешивались длинные седые космы.
Это был не кто иной, как Зикали.
Он шел никем не сопровождаемый и, за исключением мучи, был совершенно голый. На нем не было даже обычных украшений, отличающих людей его профессии. Странной походкой, переваливаясь как жаба, прошел он мимо советников в открытое пространство круга. Остановившись здесь, он медленно обвел вокруг себя своими глубоко впавшими глазами, пока, наконец, его взор не упал на короля.
— Чего ты хочешь от меня, сын Сензангаконы? — спросил он. — Много лет прошло с тех пор, как мы виделись с тобой в последний раз. Для чего ты меня вытащил из моей хижины, меня, который только два раза посещал крааль королей зулусов с тех пор, как Лютый Владыка (Чака) вступил на престол: первый раз, когда тот, который правил до тебя, разбил буров, и второй раз, когда меня привели, чтобы на моих глазах убить всех моих оставшихся в живых сородичей, потомков королевского рода Ндвандве? Призвал ли ты меня сюда, чтобы и меня отправить вслед за ними в небытие, о сын Сензангаконы? Я готов, но перед тем я скажу кое-что, что тебе не понравится.
Его низкий раскатистый голос гулко раздавался в тишине, и все замерли в ожидании ответа короля. Я видел, что все они боялись этого человека, даже Мпанда чувствовал перед ним страх и беспокойно ерзал на скамейке.
Наконец он заговорил:
— Нет, Зикали. Кто захотел бы тронуть самого мудрого и самого старого человека во всей стране, того, кто был уже стар, когда родились наши деды? Нет, твоя жизнь в безопасности. Сам Лютый Владыка не посмел посягнуть на нее, хотя ты был его врагом и он ненавидел тебя. Что же касается причины, для чего тебя привели сюда, то скажи ее нам сам, о Зикали. Нам ли обучать тебя мудрости?
Карлик разразился своим громким жутким смехом.
— Значит, род Сензангаконы признает наконец, что я обладаю мудростью? Когда все свершится, тогда все убедятся в моей мудрости.
И он снова зловеще засмеялся, а затем, как бы опасаясь, что его заставят объяснять его слова, поспешно продолжал:
