При этом известии нежное сердце Ахмеда наполнилось горечью.
– Слишком справедливы твои слова, о мудрый Эбен Бонабен, – вскричал он, – заботы, горе и бессонные ночи – вот удел любящих! Да избавит Аллах принцессу от гибельного дыхания того, что зовется любовью!
Дальнейшие сообщения из Толедо подтвердили рассказанное совой. Весь город стал добычей тревоги и беспокойства. Принцесса была помещена в самой высокой башне дворца; на всех улицах, ведущих к нему, выставили усиленную охрану.
Между тем принцессою овладела тоска, от которой она чахла и о причине которой никто не догадывался, – она отказывалась от пищи, была глуха к увещаниям. Усилия искуснейших врачей не привели ни к чему; считали, что над ней властвуют какие-то чары, и король объявил, что тому, кто исцелит ее от недуга, наградою будет самая драгоценная вещь, какая только найдется в королевской сокровищнице.
Услышав об этом, сова, дремавшая перед тем в одном из углов, стала вращать своими круглыми большими глазами и приняла еще более загадочный вид, чем обычно.
– Алла акбар! – воскликнула она. – Воистину будет счастливцем тот, кому удастся ее исцелить, если только он догадается, что ему выбрать из королевской сокровищницы.
– Что ты хочешь этим сказать, почтеннейшая сова? – осведомился Ахмед.
– Выслушай, принц, мой рассказ. Ты должен знать, что мы, совы, принадлежим к братству ученых и имеем склонность копаться во всем, что покрыто мраком и пылью. Скитаясь ночами вокруг соборов и башен Толедо, я натолкнулась на общество сов-археологов, которые устраивают свои заседания в большой сводчатой башне, где хранятся сокровища короля. На этот раз они обсуждали надписи и знаки на старинных геммах[6] и драгоценностях, на сосудах из золота и серебра, а также форму вещей, которые грудами сложены в королевской сокровищнице; их интересовали обычаи любой страны и любого века, но больше всего привлекали их реликвии и талисманы, хранящиеся здесь со времени Родрига Готского[7]. Среди них есть ларчик восточной работы, сделанный из сандалового дерева и окованный сталью; на нем начертаны таинственные письмена, доступные пониманию лишь весьма немногих ученых. Этот ларчик и его надпись занимали общество в продолжение нескольких заседаний и вызывали длительные и бурные прения. Когда мне пришлось быть там, одна недавно прилетевшая из Египта почтенная пожилая сова, усевшись на крышку ларчика, читала и толковала надпись: ей удалось доказать, что в нем хранится шелковый коврик с трона Соломона Премудрого, занесенный в Толедо, без сомнения, иудеями, нашедшими здесь приют после падения Иерусалима.
