– О несчастный, несчастный принц, – воскликнул он, обращаясь к себе. Тебя воспитали взаперти под бдительным оком философа. Но к чему алгебра и философия в любовных делах? Увы, Эбен Бонабен, почему ты не научил меня обращаться с оружием?
Тут заговорила сова, предпославшая своей речи благочестивое вступление, ибо она была набожной мусульманкой.
– Алла акбар! Велик Аллах! – сказала она. – В его дланях – тайны нашего мира, он один управляет судьбами принцев. Знай же, принц, что эта страна изобилует чудесами, скрытыми от всех, но доступными тем, кто, подобно мне, выискивает во мраке крупицы познания. Знай же, что в ближних горах есть пещера, и в этой пещере – железный стол, и на этом столе – магические доспехи, и рядом стоит зачарованный конь, который томится там с незапамятных пор.
Принц был несказанно удивлен этим чудом; сова между тем, щуря огромные круглые глаза и топорща перышки у ушей, продолжала:
– Много лет назад я сопровождала отца, облетавшего наши владения, и мы не раз останавливались в этой пещере, благодаря чему я познакомилась с ее тайной. В нашей семье существует предание, слышанное мною от деда, – это было давным-давно, когда я была еще совсем малым совенком, – оно гласит, что доспехи эти принадлежали когда-то одному мавританскому магу, который, после того как Толедо был захвачен христианами, нашел убежище в этой пещере. Он здесь и умер, оставив коня с доспехами и наложив на них чары, дабы никто, кроме правоверного мусульманина, не смог ими воспользоваться, да и то лишь от восхода солнца и до полудня. Кто использует их в эти часы, тот с легкостью одолеет любого противника.
– Довольно! Идем разыскивать эту пещеру, – вскричал обрадованный Ахмед.
Следуя за своим напичканным легендами ментором, принц без труда отыскал пещеру, притаившуюся в одном из наиболее диких и глухих уголков среди скалистых обрывов, высящихся вокруг Толедо; никакой глаз, кроме глаза совы, привыкшей охотиться за мышами, или, пожалуй, еще археолога, не смог бы найти ее входа. Траурная лампада с вечным, никогда не иссякающим маслом освещала ее ровным, торжественным светом. На железном столе посреди пещеры лежали доспехи; к нему же было прислонено копье, подле него стоял арабский скакун, покрытый боевою попоной и недвижимый, как изваяние. Доспехи блестели и были, как новые; казалось, их нисколько не тронуло время. И конь тоже выглядел так, словно его только что привели с пастбища; Ахмед потрепал ему шею, он тотчас же ударил копытом о землю и радостно, громко заржал, так что задрожали стены пещеры. Итак, добыв коня, чтобы скакать, и оружие, чтобы биться, принц решил попытать счастья в предстоящем турнире.
