Султана, обладавшего крутым и деспотическим нравом, сначала по этому случаю охватило негодование, но затем он вспомнил, что его дочери достигли того возраста, когда девушка развивается в женщину, ее желания возрастают и она становится более требовательной.
– Они больше не дети, – сказал он себе, – они превратились в женщин и нуждаются в развлечениях, подобающих их полу и возрасту.
По этой причине он обложил данью всех портных, ювелиров, золотых и серебряных дел мастеров гранадского Сакатина – и на принцесс, как из рога изобилия, посыпались шелковые, парчовые, шитые золотом и серебром платья, кашемировые шали, ожерелья из жемчуга и алмазов, кольца, браслеты, золотые обручи для ног и все что только ни есть драгоценного.
Ничто, однако, не помогало; среди всей этой роскоши принцессы продолжали бледнеть и вянуть, уподобляясь трем поблекшим бутонам роз, поникшим на общем стебле. Султан не на шутку встревожился. Вообще говоря, он имел похвальную привычку доверять лишь собственным мнениям и поэтому никогда ни с кем не делился своими тревогами. «Впрочем, – подумал он, – капризы и прихоти трех девиц брачного возраста способны поставить в тупик даже самый проницательный ум», – и по этой причине впервые в жизни решил прибегнуть к чужому совету.
Лицо, к которому он обратился, была многоопытная дуэнья.
– Я знаю, Кадига, – молвил султан, – ты – одна из наиболее благоразумных женщин на свете, я знаю также, что ты вместе с тем – одна из наиболее заслуживающих доверия, поэтому-то я и приставил тебя к моим дочерям. Но отцовская осторожность в отношении лиц, на которых полагаешься в таком щекотливом деле, никогда не бывает излишней или чрезмерной. Я хочу, чтобы ты выяснила причину таинственного недуга, который точит и изнуряет принцесс, и придумала средство возвратить им здоровье и веселое расположение духа.
Кадига взялась выполнить повеление. И действительно, она знала о болезни принцесс гораздо больше, чем они сами. Тем не менее, запершись с ними наедине, она сделала попытку добиться их откровенности.
– В чем причина, милые дети, – сказала она, – что в таком чудесном месте, где вы располагаете решительно всем, чего только может пожелать сердце, вас гложут печаль и уныние?
Принцессы окинули равнодушным взглядом свои апартаменты и вздохнули.
– Быть может, вам чего-нибудь хочется? Не достать ли вам знаменитого попугая, говорящего решительно на всех языках и приводящего в восхищенье Гранаду?
