– Завтра у вас будет такая возможность, – успокоил их Морель. – Сегодня мы должны выслушать все делегации.
– Ваше первое обвинение против старейшины Талоса? – спросил Никифор Ермаков.
– Он лишился Красной Печати Фейри. И пытался скрыть, что она попала в руки темников, господин председатель, – сказала Германика.
– Это серьезное обвинение, – сказал Ермаков. – Что ж, теперь слово каждой делегации, чтобы они могли высказаться по поводу авалонского кризиса. Представители Марокко, прошу вас…
Дженни отключилась. Только камешки в ладони, время тянется, как нитка карамельного сиропа в кофе. Один за другим встают выборщики, трясут бородками и кулаками, что-то говорят, бросают обвинения то СВЛ, то Лекарям, а Дженни уже и забыла про камешки, она думает об Арвете. Больше всего она любит молчать и смотреть, как он рисует.
Скорей бы он вернулся. Скорей бы приехал дедушка с Людвигом, и тогда вся ее большая семья будет в сборе. Тогда им никто не будет страшен – ни Лекари, ни Фреймус…
– …На сегодня мы закончим, – сказал Никифор Ермаков, и Дженни очнулась. Поймала укоризненный взгляд Германики. Закатила глаза и провела ребром ладони по горлу, показывая, где у нее все эти заседания. Опер-Ловец ответным жестом показала, что это еще цветочки, а ягодки впереди – выше макушки затопит.
Дженни содрогнулась. Лучше бы она с перевертышами бегала. Те создания простые, только голову откусить хотят, душу не выматывают.
– Следует все обдумать, – продолжил Ермаков-старший. – Представители Талоса смогут дать ответ на обвинение СВЛ и выдвинуть встречные обвинения завтра. Отдыхайте, господа, у всех есть дела, скоро начнутся выступления в шатрах.
Представители потянулись к выходу, Дженни замешкалась, а когда огляделась, то поняла, что ни Жозефа, ни Эдварда, ни Эви рядом нет. Чужие, неизвестные лица, взгляды – заинтересованные, скучающие, доброжелательные и не очень, никого рядом.
– Вас проводить, ясная госпожа? – Никифор Ермаков, председатель Совета Собора, собственной персоной. Большие пальцы крепких рук за узорчатым поясом, он стоит на манеже твердо, как скала, но Дженни помнила его шутливый поединок с племянником, как легок его шаг, как быстры движения.
– Разве что до выхода, – улыбнулась Дженни. – Тут не протолкнешься.
– Никогда не следует заходить в дом, если в нем всего один выход, – Ермаков кивнул в сторону темного провала, ведущего в закулисную часть.
Ясные глаза у Ермакова-старшего, безмятежные – чего тебе опасаться, Дженни? Разве он не председатель Совета Собора? Тебе ли бояться цирковых кулис, ты выросла в них.
