– Ради чего ты убил 35 миллионов? Неужели мёртвые не снятся тебе по ночам? Зачем ты начал вторую мировую?
– Ни я один её начал. Сталин тоже участвовал. Он тоже хотел отхватить кусок «жизненного пространства». А Америка разве лучше? Присвоила себе часть Мексики и Калифорнию. А британская империя…? Так что не надо тут виновных искать. Моей целью было мировое господство. И ни я первый это придумал. Моя вина лишь в том, что я проиграл. Если бы победил, всё было бы по-другому… Ну, так как, поможете? Верните меня в сорок третий, а ещё лучше – в сорок первый год.
– Этого делать нельзя. Тогда будущее станет иным. И, вполне может быть, я исчезну.
Он понял, что изменить ничего не удастся. Что никакой соломинки не будет. Что я не на его стороне. Что деваться некуда и нужно принимать яд. Поник, обмяк и грустно изрёк:
– Русские варвары осквернят моё тело?
– Твой обгорелый труп найдут во дворе рейхсканцелярии. Но был ли это именно твой труп, так до конца выяснить и не удастся. Ходили слухи, что ты сначала скрывался в испанском монастыре, а потом на подводной лодке уплыл в Южную Америку… Но я в это не верю.
– И напрасно, – его глаза снова оживились. Я понял, что сказал лишнее, подкинул ему спасительную идею. Но было уже поздно отрабатывать назад. – А я действительно возьму да и сбегу в Парагвай. Почему я должен умирать? – он посмотрел на Еву, поморщился. – Не хочу. Я ещё всё исправлю и без вашей машины времени. Мир содрогнётся от немецкого оружия возмездия! Я покажу этим подонкам, какой я мертвец!
Он всё больше и больше входил в раж. Его лицо пошло красными пятнами. Глаза горели от представляемых им ярких картин. Вскочив на ноги, он бросил на пол ампулу с ядом и истерически заорал:
– Ханс! Я передумал!
А потом, обратясь ко мне, гаркнул:
– Я вам не исторический экспонат! Устроили тут экскурсии в прошлое! Убирайтесь в свою проклятую Москву! Donner Wetter!
В этот момент он стал особенно сильно похож на гавкающую собаку…
Я сделал только один выстрел. Больше не понадобилось. Пуля попала Гитлеру в голову. Окровавленный он свалился на диван и затих навеки. Я положил револьвер на колени Еве Браун, застегнул «молнию» на саквояже – пора было делать ноги. Начальник охраны Ханс Раттенхубер уже шёл сюда.
2
Когда его адвокат спросил, зачем он это сделал, Марк ответил:
– Мне приказал дьявол. Он был в моей голове.
В 1980 году это высказывание имело абстрактный смысл. Но теперь, 19 лет спустя, оно наполнилось конкретным содержанием. Потому что на этот раз в голове Марка действительно был посторонний, и этим посторонним был я.
