И тут вода из ванной потекла ему на голову…
«Что за жуткое видение. Надо заканчивать с наркотой. А то чокнусь. Как Аналитик.» Сквозь водяную завесу он сначала почувствовал, а потом и увидел, что там, в телефонной будке, кто-то есть. Какой-то человек в чёрном. «Не Аналитик ли?» Хет-трик пригляделся. Ему показалось, что в руках у человека в чёрном снайперская винтовка.
– Ли Харви Освальд? – спросил он.
– Ну, ты, Хет-трик, и обкурился, – ответил человек. – А мы тебя обыскались. Пластику сделал. Думал, не отыщем?
Хет-трик догадался, кто это. Но отпираться не стал.
– Как вы меня нашли?
Человек вышел из будки и направил дуло винтовки на Хет-трика.
– Чип в тебе сидит. Думали, ты его вытащил и раздавил. Сигнал то появлялся, то исчезал. Прямо с ног сбились.
Система пожаротушения ангара, разогнав густой марихуановый туман, резко отключила воду. «Грибной дождик» закончился.
– Можно один телефонный звонок?
Хет-трик указал взглядом на красную мобилку, лежащую на столе. Умирать ему почему-то расхотелось. Может, инстинкт самосохранения автоматически сработал. А, может быть, он не захотел снова играть по чужим правилам.
– Валяй, только быстро, – сказал ликвидатор, прицеливаясь.
«С ума посходили в Управлении что ли? – подумал Хет-трик, – Совсем пацанов посылают на верную смерть.»
Часть седьмая. Вкус крови два
1
Ева была уже мертва. Она безобразно скорчилась на громоздком диване – расширенные остекленевшие глаза, пена по краям разинутого рта, скрюченные пальцы. Рядом сидел он. С ампулой яда в правой руке. Меня он не сразу увидел. Возможно, потому, что я медленно материализовывался, а, скорей всего, из-за того, что мысленно его здесь не было. Он уставился в одну точку – взор неподвижен, словно у сфинкса. Просмотренные мной до «тайм-транспортировки» фотографии и кинохроника не передавали всей той атмосферы реальности, в которую я с головой окунулся. В бункере пахло сыростью, затхлостью. В бункере пахло смертью. Несмотря на радостный фокстрот, слышимый за моей спиной. В столовой рейхсканцелярии напивались и танцевали. Что ж, помирать, так с музыкой!
Хотя Гитлер был гладко выбрит и аккуратно одет, на него было страшно смотреть. Бледное, морщинистое лицо выражало предельную степень разочарования, душевной опустошённости, страха перед порогом небытия. Ни коричневый парадный китель, украшенный железным крестом, золотым партийным значком и красной нарукавной повязкой, ни идеально белая рубашка, ни строгий галстук с расправившим серебряные крылья маленьким орлом не придавали фигуре фюрера никакого величия. На диване сидел сгорбившийся, с мешками под глазами, мелко дрожащий старик-авантюрист, проигравший в своей жизни всё, что только можно было проиграть.
