Мы поставили на стол хрусталь, и я начала разливать пунш, приготовленный бабушкой. Тут подошла Марла и взяла у меня опустевший кувшин.
– Давай помогу. Я делаю действительно хороший пунш.
Я отдала ей кувшин, хотя ее любезность меня не обманула. Марла определенно что-то задумала. Всех пригласили к столу, и собравшиеся жадно набросились на еду. Гуляш пах восхитительно.
Следующие полтора часа я разливала напиток, разносила миски супа и корзины свежих булочек с коричневым маслом тем, кто осмеливался меня попросить. Я пыталась улыбаться, всем своим видом показывая, что меня не нужно бояться, и, кажется, это работало. Когда тебя обслуживает тот, кому полагалось кланяться, это вызывает уважение и открывает глаза.
Я шутила о том, что работала официанткой и была предназначена для того, чтобы обслуживать ленч для высокопоставленных особ. Все смеялись и удивленно ахали, когда я подхватывала миски на лету, как делала, работая в кафе.
Затем наконец пришла моя очередь сесть. Я выдохлась. Или скорее чувствовала, что должна выдохнуться. Мое запечатленное тело могло выдержать и более сильные нагрузки, но воспоминания о подобном труде влияли на мой разум и заставляли чувствовать себя так, будто я и впрямь устала.
Я присела рядом с Калебом с миской супа в руках, но у меня не оказалось стакана. Я забила на это и приступила к еде. И тут увидела, что Марла обходит всех, наполняя стаканы пуншем. Интересно, зачем ей это?
Подойдя к нашему столу и заметив, что у меня нет стакана, она ушла и вернулась с уже наполненным стаканом и полным кувшином. Улыбнувшись, Марла поставила стакан возле меня и продолжила наполнять другие. Калеб взглядом спросил меня: «Какого?..» – и я пожала плечами. Она явно пыталась казаться ангелочком.
Ох, хорошо. Я съела целую миску и осторожно выпила глоток пунша. Раньше я особо его не любила, он всегда казался таким приторно-сладким. Но этот оказался действительно хорош. Прекрасное сочетание сладкого, пикантного и шипучего.
Я взяла последнюю булочку из корзины и начала намазывать ее маслом, но нож вдруг соскользнул с намазанного хлеба, громко звякнув о стакан.
– Извините, – пробормотала я.
– Ты в порядке? – спросила Джен через стол.
– Ага.
– Глаза у тебя какие-то странные, – заметила она.
– Мне поручили резать лук, – сказала я ей.
– Что тебе поручили? – переспросила Джен и пристально посмотрела на меня. Я взглянула на Калеба, и он тоже смотрел на меня с недоумением.
– Я сказала, что мне поручили резать лук, – повторила я, но слова прозвучали так, будто мой язык распух и с трудом ворочался во рту. Внезапно это показалось мне самой смешной вещью на свете. Я захихикала, и нож выскользнул из руки на тарелку, снова громко звякнув. Звук, казалось, разнесся по комнате, как музыка.
