Она и не заметила, как задремала, положив голову на стойку. И очнулась рывком, потому что испугалась, что если уснет, то Сергей возьмет ее на руки, отнесет в спальню, положит на тахту, стащит с нее кроссовки, накроет пледом, и оставит, а наутро дворецкий, угостив ее кофе, укажет ей на дверь, не дав даже пописать и помыться – и она так и не увидит, какая в этом доме ванная, и будет судорожно искать кафе с работающим туалетом.
Сергей сидел рядом и улыбался.
– Вы устали, – сказал он.
– Нисколько не устала, – возразила Фотина. – Сделайте мне кофе, пожалуйста. У меня греческое имя, я заслужила.
Сергей засмеялся, соскользнул со стула, зашел за стойку, и включил машину.
– А вы чем занимаетесь вообще по жизни? – спросила Фотина.
– Занимаюсь чем? Всяким. Картины покупаю и продаю, искусствам покровительствую. У меня родители богаты до неприличия. Я знаю, это не очень красиво – быть богатым. В христианском понимании, во всяком случае. Я все жду, когда ж они на меня перепишут состояние. Я его тут же раздам бедным служащим, мытарям, и пролетариату. И детским домам еще. Но до той поры вынужден ютиться в этой обители и изображать избалованного богатого отпрыска, бездельника, бузотера, и пьяницу.
– Вы много пьете?
– Почти не пью. Много езжу по миру, и по делам, и просто так, пить некогда. Предпочитаю южные широты, в детстве еще устал от наших зим. Русская зима утомляет. Вот ваш кофе. Расскажите о себе. Хотя нет, сперва выпейте кофе и примите душ. Там, в спальне, отдельная ванная и полный шкаф свежего белья. Есть еще отдельный шкаф с обувью, осталось от сестры, она нынче замужем в третий раз, уехала в Москву.
– В Москву?
– Это такой город.
– А ваши родители тоже здесь живут? В этом доме?
– Нет. Уехали на Ривьеру, третий год там торчат.
– В Ниццу?
В представлениях Фотины Ривьера и Ницца были понятия взаимозаменяемые.
– Нет, в деревушку какую-то. Они снобы, Ницца их не устраивает.
Фотина отпила кофе и спросила:
– А вуатюр у вас есть?
– Нет.
– Почему?
– Я далеко не езжу. Когда нужно куда-то поехать – есть метро, а поздно вечером такси. Днем тоже такси. Очень удобно, и не нужно с шофером вступать в личные отношения и делать его членом семьи, подарки покупать его дебильным детям на дни рождения, и всё такое.
Только сейчас Фотина сообразила, что Сергей – помытый, причесанный – сменил одежду. Шелковая рубашка, светлый пиджак, черные брюки. Едва уловимый, очень приятный запах одеколона. Она не знала, радоваться ей или нет. Раз оделся – значит, совокупляться в данный момент не собирается, иначе вышел бы из ванной с полотенцем вокруг чресел, эффектно поигрывая мускулами. С другой стороны, он ведь обещал Летний Сад и Сестрорецк – и держит слово. Это тоже хорошо, но может он действительно хочет просто провести с ней день, а не затевать любовные отношения? Высокоморально, но в тоже время обидно как-то. И что за свежее белье, и что за сестрина обувь в спальне?
