Девица из Англии дня через два чуть ли не первым рейсом улетела домой, заявив, что жить в такой стране не собирается. А я волонтёром отправился в Кобэ.
Практически весь город был разрушен, дома, растопырив балки кругом, лежали крышами на земле, перемежаясь обвалившимися эстакадами. Транспорт был парализован, и мне под хруст стекла под подошвами пришлось идти пешком много километров по пустым дорогам, перепрыгивая огромные трещины. Почти каждый час город трясли землетрясения послабее, к которым все скоро привыкли настолько, что пешеходы замирали лишь на секунду, а разговор продолжался как ни в чём не бывало. Спортивные залы каждой ещё стоявшей школы были забиты беженцами, потерявшими дома, всё своё имущество, а многие — своих близких.
Я провёл месяц, работая в одной из таких школ, вместе с другими волонтёрами раздавая гуманитарную помощь, пытаясь как-то наладить водопровод, играя с детьми и слушая бесконечные истории людей, которые потеряли всё, кроме жизни. До сих пор помню мать и сына, которые поседели за один день и с увлечением рассказывали о том, как остались в живых. О муже и отце они за всё время нашего знакомства не сказали ни слова.
Не думаю, что я был так уж полезен. Но сам получил от того опыта немало, хоть и толком не знаю, как полученное назвать. Но вот что я никак не могу решить, так это в чём разница между мной и той девицей из Англии, которая до землетрясения с большим удовольствием ходила по храмам, одевалась в кимоно, занималась икебаной и чайной церемонией, а потом, в общем-то вполне разумно, смылась куда подальше. Был ли мой выбор моральным, стилистическим, каким?
Чёрт его знает. Но я остался здесь, с Японией и японцами, которые живут год за годом, незаметно играя в своеобразную японскую рулетку: остался жив и довольно обсуждаешь подробности с окружающими — умер кто-то из родных, и всё гораздо хуже, а умер сам — и на всех твоих проблемах стоит одна большая точка.
Два дня спустя после землетрясения 2011 года я вышел в лавку неподалёку, купить ячменя. И вдруг понял, что люди на улице смотрят друг на друга совершенно иначе. Что прохожие глазами ведут немой разговор, исполненный одновременно и грусти, и некоторого удовольствия: «Жив?» — «Жив». — «И я тоже».
Жизнь идёт дальше. Без тех, кого уже нет в живых. Без тех, кто уехал.
Япония переживает любое несчастье. Как она пережила землетрясение 1923 года, когда пропало без вести более ста тысяч человек, как пережила навязанную простому народу бессмысленную войну, на которую не хотелось идти никому, как пережила бомбардировки Хиросимы и Нагасаки с 280 тысячами убитых.
