– Это же попросту неумно! – плевался Кальцифер. – Тебе что, жизнь надоела?!
Хоул не удостоил его вниманием. Он просто сидел и дрожал с трагическим видом.
– Не разговаривает! – в панике прошептал Майкл.
– Да у него просто истерика, – презрительно бросила Софи.
Марта и Летти тоже были мастерицы по части истерик. Она отлично навострилась с ними справляться. С другой стороны, отшлепать чародея за то, что он устроил истерику из-за цвета своей шевелюры, было бы чревато неприятностями. Так или иначе, опыт подсказывал Софи, что истерики редко происходят действительно из-за того, из-за чего их закатывают. Софи попросила Кальцифера подвинуться и пристроила между поленьев кастрюльку молока. Когда молоко согрелось, она налила кружку и сунула ее Хоулу.
– Пейте, – велела она. – Так из-за чего весь этот шум? Из-за той барышни, к которой вы все время бегаете?
Хоул скорбно отхлебнул молока.
– Да, – сознался он. – Я оставил ее в покое, чтобы она на досуге вспоминала обо мне с нежностью, и ничего не вышло. Когда я видел ее в последний раз, она колебалась. А сегодня она заявила, что есть другой.
Голос у чародея был такой несчастный, что Софи невольно пожалела его. А когда она заметила, что высохшие волосы стали и вправду чуть ли не розовыми, то даже почувствовала себя виноватой.
– Таких красивых девушек в этих краях еще не бывало, – горестно продолжал Хоул. – Я люблю ее так преданно, а она презирает мою верность и снисходит к другому. Да как же можно глядеть на кого-то другого – я ведь был к ней так внимателен?! Обычно стоит мне появиться, и всем другим дают отставку…
Сочувствия у Софи резко поубавилось. Ей вдруг пришло в голову, что если уж Хоул способен покрыться зеленой слизью, то уж вернуть себе прежний цвет волос для него проще простого.
– Дали бы девице приворотного зелья, и дело с концом, – пожала она плечами.
– Да как же можно! – возмутился Хоул. – Это игра не по правилам. Все удовольствие насмарку.
Сочувствия у Софи снова поубавилось. Ах вот как, значит, это игра?!
– Да вы хоть разочек подумали о чувствах бедной девушки? – воскликнула она.
Хоул допил молоко и с растроганной улыбкой поглядел в кружку.
– Все время только о них и думаю, – вздохнул он. – Ах, милая, милая Летти Хаттер.
Бац! Сочувствия у Софи не осталось ни на грош. На смену ему пришла тревога. Ой, Марта, ужаснулась Софи. Так, значит, тот, о ком ты говорила, был вовсе не из кондитерской Цезари!
