]
A теперь, в духе все того же Менара, попробую сделать итальянский перевод французского текста, попытавшись забыть подлинный зачин «Сердца». Уверяю, что я работал, не глядя в оригинал, то есть до того как перечел и переписал его здесь, – и потом, речь не идет об одном из таких зачинов, которые навсегда врезаются в память, как «Тот рукав озера Комо» или «Девчушка возвращается с полей»{♦ 28}. Обратившись к указаниям французско-итальянского словаря Бош и переводя буквально, я получил следующее:
Oggi è il rientro a scuola. I tre mesi di vacanza in campagna sono passati come in un sogno!
>[† Сегодня опять в школу. Три месяца каникул в деревне прошли как во сне! (ит., Эко)]
Перейдем теперь к случаю более затруднительному. Вот зачин одного французского перевода «Пиноккио»:
Il у avait une fois…
«Un roi!» diront tout de suite mes petits lecteurs.
«Non, mes enfants, vous vous êtes trompés.
Il y avait une fois un morceau de bois». (Gardair)
[Жил да был…
«Король!» – тут же скажут мои маленькие читатели.
«Нет, детки мои, вы ошиблись.
Жил да был чурбан».]
Если неизменно придерживаться буквы словаря, это можно перевести так:
C’era una volta…
– Un re! diranno subito i miei piccoli lettori.
– No, bambini miei, vi siete sbagliati. C’era una volta un pezzo di legno.
>[† Жил да был…
>– Король! – тут же скажут мои маленькие читатели.
>– Нет, ребятки мои, вы ошиблись. Жил да был чурбан. (ит., Эко)]
Если помните, настоящий «Пиноккио» начинается так:
C’era una volta…
– Un re! diranno subito i miei piccoli lettori.
– No ragazzi, avete sbagliato. C’era una volta un pezzo di legno.
[Жил-был…
«Король!» – немедленно воскликнут мои маленькие читатели.
Нет, дети, вы не угадали. Жил-был кусок дерева.] (ит., Э. Казакевич)
Следует признать, что возвращение к оригиналу дает хорошие результаты. Посмотрим теперь, как обстоит дело с другим французским переводом:
– Il était une fois…
– UN ROI, direz-vouz?
– Pas du tout, mes chers petits lecteurs. Il était une fois… un morceau de bois! (Gazelles)
>[† – Жил однажды…
>– Скажете, король?
>– Вовсе нет, дорогие мои маленькие читатели. Жил однажды… чурбан! (фр., Газелль)]
Наблюдение первое. «Жил однажды…» – перевод правильный, но он вводится зна́ком тире, как будто здесь говорит один из персонажей новеллы. Несомненно, кто-то эти слова говорит, но это Рассказчик, то есть голос, который на протяжении текста неоднократно возвращается, но не представляет ни одно из dramatis personae[45]>*. Казалось бы, ничего страшного. Но вся закавыка в том, что в переводе эти маленькие читатели, вводимые в текст вторым тире, после того как было (незаконно) поставлено первое, выходят на сцену так, будто они участвуют в «реальном» диалоге, и остается неясным статус слов
