Джулия решительно подошла к камину и, стоя спиной к подругам, заговорила звонким голосом, чтобы всем было слышно. Ее темный силуэт в ярком свете огня словно подчеркивал торжественность момента.
— Поддержать Фарнезе, говоришь? Так о том, что случилось сегодня, ты ничего не знала? Ты уверена?
Рената и Элеонора притихли: впервые при них открыто оспаривали истинность авторитета Виттории. Они испуганно глядели на нее, ожидая реакции. Разговор принял неожиданный оборот. Виттория подошла к Джулии, которая застыла у огня, демонстративно отвернувшись, и оборотила ее к себе, взяв рукой за плечо.
— Джулия, смотри на меня! Что ты хочешь сказать? Что я могла бы заказать убийство? А может, и совершить его вот этими руками?
Джулия снова отвернулась к огню, словно черпая в нем силы для чудовищных обвинений.
— Павел Третий лишил твоего брата всех владений и отправил его в изгнание. От политики Фарнезе больше всех в Риме пострадал род Колонна. Это факт. Я бы не удивилась, если бы ты задумала отомстить за себя… или помогла отомстить тому, кого очень любишь… и я бы расстроилась, если бы ты не посвятила меня в свои дела, поскольку, как ты сама сказала, наши жизни неразрывно связаны друг с другом.
Виттория молча повернулась к Элеоноре, и та опустила глаза, признавая в словах Джулии простую истину, о которой она сама почему-то ни разу не задумалась.
Не поднимая взгляда, Элеонора коснулась самого мучительного вопроса:
— У Ренаты тоже были все основания интриговать против Фарнезе. Пьерлуиджи станет слишком опасным соседом, и жизнь ее пойдет дальше под угрозой, что рано или поздно его руки протянутся и к Ферраре.
Рената вскочила на ноги, как фурия.
— И ты думаешь, я запятнаю себя позором и благословлю кого-то на преступление? Или сама его совершу? Конечно, Элеонора, ты же у нас выше всяких подозрений! Десять лет назад Павел Третий вовлек вас в войну, и твой муж рисковал жизнью, защищая герцогство. У тебя тоже есть повод для мести: ведь Урбино годами был в осаде.
Джулия только теперь отдала себе отчет, что возбудила долго сдерживаемые чувства и тяжкие подозрения, которые могут разрушить доверие между ними. И она ринулась выправлять положение, заглядывая подругам в глаза:
— Да успокойтесь вы, я никого не хотела обвинить. Но мне была невыносима мысль, что ты, Рената, или ты, Элеонора, всегда такие царственные и выдержанные, вдруг почувствуете себя вправе судить остальных. Чем сложнее становится ситуация, тем теснее нам надо сплотиться и больше друг другу доверять. Но для единения необходимо РАВЕНСТВО.
