Сидевший рядом с ней молодой герцог Козимо, с выпученными глазами, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит, потел от старания обменяться улыбками со всеми представителями европейской знати. А те едва его замечали, ибо не привыкли еще ни к имени, ни к герцогству, едва возникшему в Центральной Италии, и не ведали об амбициях, разрывавших его и его жену.
Когда маленькая церковь совсем изнемогла от жара множества тел, тысяч свечей и римского сирокко, на золотых носилках внесли Его Святейшество Павла III. Старческое тело настолько высохло, что Рената шепотом сравнила его с пучком сена. Две черные точки наверху маленькой пирамидки на плечах четверых здоровенных швейцарских гвардейцев сияли радостью и удовольствием, наблюдая, чтобы все разворачивалось так, как задумано. Глаза Папы, живые и молодые, несмотря на почтенный возраст, наслаждались торжеством, которого он ждал всю жизнь.
Следуя этикету, Маргарита в церковь не пошла, пообещав Алессандро нанести короткий визит вежливости на приеме после церемонии. Она среди первых явилась во дворец, поразив всех пурпурным платьем и еще более ярким шарфом, про который Джулия сказала, что его словно окунули в кровь. На голове у Маргариты красовалась мавританская шапочка с окантовкой из серебряных нитей. В пышных складках платья тонула потертая бархатная сумочка с золотым шитьем, с которой Маргарита никогда не расставалась. Однако сновавшие между столов мажордомы, призванные следить за безупречностью каждой детали, не заметили маленького диссонанса в этом ослепительном явлении, перед которым на миг померк весь блеск праздничного зала.
В зале на длинных накрытых столах победно пестрели желтые и красные маргаритки вперемежку с ароматными лилиями: в оранжереях Фарнезе всегда хватало свежих цветов. В центре каждого стола, затмевая красотой всю остальную богатую и многочисленную утварь, высилась ваза для мясных костей и фруктовых косточек. Эти вазы изготовил для Павла III Бенвенуто Челлини в знак признательности за помилование. Он был так рад выйти из тюрьмы, что меньше чем за два месяца сделал три вазы потрясающей красоты, почти в две ладони высотой, с орнаментом из листьев и фантастических фигур. Ручками служили переплетающиеся фигурки дельфинов, амуров с крылышками и хвостатых морских чудовищ с драгоценными камнями вместо глаз. Чистота и простота рисунка вместе с необычным сочетанием материала и драгоценных камней производили поразительное впечатление, и ни у кого не оставалось сомнений, что папы простят ювелиру все, что бы тот ни натворил в будущем. Не менее ценными были серебряные чаши с водой, где плавали лепестки роз. Их расставили возле каждого прибора, чтобы гость мог помыть руки после трапезы. Вазы и сверкающие бокалы ждали, когда в них польется рубиновое вино, отразится золотое шитье нарядов и зал взорвется фейерверком радости.
