— Кто? — тихо рыкнул командир.
— Или рыцари, или наши беглецы. Сразу не разберёшь. Ушли прошлым вечером, а в лагере, за имитацией земляного вала остался небольшой заслон, непонятно что тут делающий и чем занятый. Голов с полторы сотни. Можно брать голыми руками прям сейчас. Даже часовых не выставили, идиоты, словно они тут на отдыхе, а не на войне.
Надо брать, — с нажимом повторил сотник. — Сейчас, пока не проснулись.
— Когда-нибудь твои советы выйдут тебе боком, — неприятно улыбнулся ящер, оскалив крупные желтоватые зубы. — Ты стал забываться, сотник.
— Это значит, что мне давно пора дать свою сотню, а не держать при себе, как любимую игрушку, — не менее злобно оскалился в ответ сотник. — Я — боевой офицер, а ты меня держишь на подхвате, словно я ни на что стоящее не годный старик.
— Я обещал твоей матери, что ты останешься жив.
— Это не значит, что я должен быть всё время при тебе на подхвате и прятаться за твою спину, — зашипел разъярённой ящерицей в ответ сотник.
— Ладно, — отступил командир волчьей бригады. — Согласен. Ты можешь много большее, чем просто быть на подхвате. Поэтому, бери мою отдельную сотню и принеси мне головы оставшихся в лагере рыцарей. Посмотрим, чему тебя учили и что у тебя получится. И чтоб ни один не ушёл.
— Я тебя буду ждать, — со смешком кинул он обещание в спину заспешившего в туман сотника. — Племянничек, — едва слышно, с внезапно прорезавшейся ненавистью прошипел он вслед.
Мерзкий ублюдок, прижитый его сестрой от какого-то коренного имперца в рамках имперской программы генетических коррекций, был его старой и давней занозой. От которой он никак не мог избавиться.
Сколько ни пытался избыть его, тот оказался на удивление крепок и живуч. Другой бы на его месте давно уж сдох бы, этот же не только умудрился выжить, но и сумел серьёзно подняться в воинском звании.
Пришлось перехватывать вожжи и приблизить слишком удачливого племянника к себе, чтоб не позволить тому и дальше подниматься. Новые роды подгорных ему бы такого не простили. Укоренившиеся в Империи первые поколения изменённых новую помесь мягко говоря не любили, всячески препятствую и так уже практически свёрнутым работам по генетике.
И если с другими такими же хвосты уже подчистили, то с этим сотником никак не получалось. Никак не удавалось избавиться от него старыми, испытанными способами. И каждый день тот своим видом напоминал ему о позоре его сестры, по своей воле связавшейся с презренным старым имперцем.
