Про то, что перед этим ограбят всё нажитое непосильным трудом, я уж и не думал, живым бы из этой передряги выбраться.
Ан, нет, пронесло, — расхохотался внезапно он. — Сцепились кобели между собой, и всем им резко стало не до зайца-побегайца. То есть не до нас с тобой.
И это есть хорошо.
Как хорошо и то, что ты уничтожил это фальшивое великолепие, с которым как курица с яйцом носились наши городские власти. Дорожный трест рухнул. Ура!
Это я опять про дорогу, — устало зевнув, уточнил Сидор.
— Что-о-о-о? — сладко зевнул в ответ и Димон. — Это говно, что тут же расползается под гусеницами моего единственного и любимого трактора, не говоря уж про простую гружёную телегу, ты называешь «Великолепие»?
О! Мысль! — обрадовался Димон. — Я теперь мой любимый трактор так и назову — «Великолепие», вместо «Сталинец С-65»! А чё? Клёво! И главное — коротко! Будет он теперь у меня зваться — «Манифик»!
— Это не я так это называю, это все в городе так уже новую дорогу называют. Говно!
С коротеньким смешком Сидор устало поднялся с табуретки и, вернувшись к двери, поплотней прикрыл приоткрытую входную дверь.
Пройдя в угол просторного каземата, он застыл каменной статуей возле Димона, лениво валяющегося на большой куче духовитого свежайшего сена, укрытого сверху большим роскошным стёганным покрывалом. Далее в углу стоял ещё один небольшой, прикрытый дорогущей льняной с вышивкой скатертью стол с остатками вчерашней трапезы, и многочисленными пустыми бутылками от кедровой наливки, длинными рядами выстроившимися под столом.
Судя по их обилию, Димон времени даром тут не терял и пока «отдыхал на нарах», неслабо так кутнул.
— «Я там работаю, понимаешь ли, как папа и мама Карлы вместе взятые, а он тут „отдыхает“, алкаш. А ещё и вина дорогущие вёдрами пьёт. Мало того что сам пьёт, так ещё и девочек своих от работы отвлекает. Совсем обленился старый развратник», — недовольно подумал Сидор, на глаз прикидывая, сколько же тот уже уничтожил ценнейшего продукта.
Выходило, неслабо. Явно Димону тут помогли с этим делом. Один бы он с таким количеством точно не справился бы.
Крякнув негромко от странного чувства вдруг проявившейся лёгкой зависти, Сидор недовольно покачал головой.
— «Так вот почему у девчонок его каждое утро был такой помято-жутко-довольный вид, — ехидно прокомментировал про себя Сидор увиденное. — Не слабо они тут зажигали.
Ну, ещё бы. Раньше то — ни-ни. А тут — можно. Герой, как-никак вернулся. Дорвались до клановых кладовых».
