Георгий спокойно встретил хитровато-наглый взгляд татарина.
— Доказательства есть.
— Ты мой гость, — спокойно обратился князь к татарскому вельможе, — и, наверное, утомлен судилищем, продолжим трапезу. Суд подождет.
Эти слова должны были показать татарину, что дальнейшие переговоры о судьбе схваченных разбойников сегодня бессмысленны.
— Этих вниз, — князь махнул рукой на понурых разбойников, — ты отдыхай с дороги, позже позову. — Эти слова предназначались Георгию. Разговор был закончен.
Татарин уже снова надел непроницаемую маску. Он был хитер и умел ждать.
Семёна поволокли к выходу, где он невольно столкнулся с выходящим Георгием. Тут же охранник дал Семёну по ребрам тупым концом копья так, что тот вылетел во двор.
— Сотник! Слышь меня?
Георгий обернулся.
— Ради Христа прошу тебя, помоги, зарекся я на разбой людей водить! Не спасешь совсем — помоги умереть смертью христианскою! Не дай на поругание собакам!
Дружинник все дальше оттаскивал Семёна от сотника. Вывернув голову, Семён все же увидел, как Георгий кивнул.
Георгий прилег в своей горнице, но сон не шел. Ждал разговора с князем.
Резко встал, стал собираться.
Пир когда-нибудь закончится. Нужно быть готовым.
Позвал мальчонку, чтобы тот принес воду. С наслаждением подставил шею и спину под прохладные струи. Смыл дорожную грязь. Надел свежую одежду. Достал меч, положил на сундук. Сел на лавку. Все, готов.
Почему-то на ум пришло, как пять лет назад в палатах так же пировали. Сотник улыбнулся своим мыслям.
Даниил всегда привечал своих дружинников. Искренне любил их за верность и отвагу.
В тот раз дружина веселилась на славу. Георгий тогда всего несколько месяцев прослужил у князя, поэтому все обычаи были для него в диковинку.
Выбирали самого удалого дружинника. Князь предложил награду — перстень с самоцветом. Вещь дорогую и памятную.
Во хмелю все тут же наперебой начали рассказывать о своих подвигах.
Георгий о себе говорить не любил, да и не считал себя достойным награды, поэтому веселился с другими и слушал.
Наконец князю это наскучило, и он поставил новое условие.
— Нет, эдак не пойдет, — сказал он, — каждый о себе горазд рассказывать. Ну-ка поведайте об удали своих товарищей.
Повисло неловкое молчание. И тут слово взял до сих пор молчавший сотник Михаил. Он вообще не любил говорить на пирах.
— Я о своем десятнике скажу, — кашлянул, собираясь с силами, — он хоть и недавно у нас, но дружинник исправный. Да и разведчик каких мало. Вот недавно отбивались мы от степняков. Пришли они большим отрядом, поболе нашего. Так десятник мой вот чего учинил. Зашел с малой силой им в голову и устроил такой переполох, что рванули степняки назад со всей прыти, а там уж мы в засаде ждали. Ни один не ушел.
