— Почему вы вернулись? — спросила Полетта. — Что случилось? Скажите, что случилось?
— Ничего особенного. Я сейчас опять поднимусь наверх.
— Вам что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо.
Марк распахнул дверь в коридор и чуть было не сшиб входившего в кабинет Льеже-Лебо. Столкнувшись лицом к лицу, оба на мгновение растерялись. Наконец они протянули друг другу руки и поздоровались, словно еще не виделись в этот день.
— Признаюсь, Этьен, я пришел за вами.
— Я знаю, — ответил Марк. — Я как раз собирался подняться.
— Ну и отлично. Поднимемся вместе. Вы не возражаете?
— Нисколько.
Господин Льеже-Лебо не пользовался репутацией выдающегося финансиста. Но он сумел сколотить себе одно из самых солидных состояний в Париже. Не слыл он также и человеком большого ума, но был принят во всех парижских салонах. Во взаимоотношениях с людьми он придерживался тактики «мелких услуг». Он умел стать необходимым в каждой семье. Его называли «компанейским человеком». Сперва ему за услуги платили сведениями — думали, что он промышляет мелкими биржевыми спекуляциями. А он был занят совсем другим: он сколачивал состояние. Но это обнаружили только потом.
Последние несколько лет Льеже-Лебо был для Мабори тем же, что Брюннер для Женера — чем-то вроде рыбы-лоцмана. Правда, в отличие от Брюннера он не доводился кузеном своему патрону, но между ними была иная связь: оба они происходили из восточной Франции. Люди, как правило, не объединяются без всяких причин. Выходцы из одной и той же провинции связаны между собой куда прочнее, чем это может показаться. Уголовники — яркий тому пример. А восточные районы Франции для финансового мира то же самое, что Корсика для уголовного: они поставляют прирожденных финансистов.
Брюннер тоже не отличался особым умом. Марк не раз ломал себе голову, почему Женер так дорожит своим кузеном — словно из суеверия. Но ведь человек становится «рыбой-лоцманом» не благодаря личным достоинствам. Напротив. Кроме того, хороших «рыб-лоцманов» мало, они не рискуют остаться не у дел. И уж если ты обзавелся такой «рыбой», то ее нужно беречь.
Льеже-Лебо нажал кнопку лифта.
— Я снял свою резолюцию, — сказал он.
— Зачем? Зачем, черт возьми? Она была очень удобна.
— Очень удобна для них, я так и считал. Но и для вас тоже, заметьте.
— Да, — согласился Марк. — Но я не мог ею удовлетвориться.
— А ведь это было для вас хорошим выходом.
— Но для них еще лучшим. Чем вы объясняете, что они за него не ухватились?
