Спустя три месяца после этого разговора Марк встретил Денизу в ресторане, где он обедал с Женером. На ней было платье из фая, которое ей не очень шло, купленное, как он вскоре узнал, в Нью-Йорке. И он тогда подумал (но вовсе не из-за платья), что если Денизе и недостает чего-то, то в общем весьма малого.
С тех пор как Дениза разошлась с мужем, она стала проводить все уик-энды у своего отца в Дордиве. Сначала она это делала из-за Марка, потом это вошло в привычку. В понедельник она часто выезжала из дому чуть свет в надежде встретить Марка на шоссе.
— Я остановилась в Немуре, чтобы налить бензин, и заправщик мне сказал, что ты только что проехал. Я поторопилась. У тебя усталый вид, Марк. Какие-нибудь неприятности?
— Да нет, ничего особенного. Я был очень занят последнее время. Все хотел тебе позвонить, да…
— Конечно, Марк, я знаю, что ты хотел… На той неделе мне придется уехать в Лондон. Я там задержусь на некоторое время. Не могли бы мы до моего отъезда провести вместе день?
— Что ж, это можно сделать. Ты когда уезжаешь?
— Во вторник. Не завтра, а в следующий вторник. Давай сразу условимся.
— В любой день.
— В четверг?
— В любой день, — повторил Марк. — В четверг так в четверг.
— В четверг? На весь день?
— На весь день.
— Спасибо, Марк.
Марк отметил, что в голосе Денизы не было никакой теплоты. Устремив взгляд прямо перед собой, она рассеянно следила за взмахами «дворника».
— А ведь на самом деле ты хотела только узнать, — сказал он, — считаю ли я уже, что отныне у меня будет сколько угодно свободного времени…
— Да, но я хотела также провести с тобой день.
Наконец она повернулась к нему.
— Марк, — сказала она с принужденной улыбкой, — мне было бы тяжело узнать о твоих неприятностях от других.
— Мне нечего тебе рассказать. Ты, наверное, виделась с Ансело?
— Нет. Я его не видела. Я только читала его газету…
— Этот гнусный листок?
— Да, я это поняла, когда… Я жила пять лет, не отдавая себе в этом отчета. Я думала, он представляет что-то сильное и достойное. А теперь мне попросту стыдно.
— Все это не имеет к тебе никакого отношения, дорогая.
— Марк, правда, что сегодня для тебя очень важный день?
— Во всяком случае, нелегкий, но через это надо пройти. До сих пор у меня было мало серьезных неприятностей. Тут самое трудное — по-настоящему захотеть отбиваться, убедить себя, что это действительно необходимо.
Она взяла его за руку.
— Мне хотелось бы, чтобы ты знал…
— Я знаю, — сказал Марк. — Я знаю, что ты в отчаянии от всего этого, и мне неприятно, что ты тревожишься за меня.
