— Муж этой, как ты говоришь, девки занимает в МИДе достаточно высокую должность, он одним росчерком пера может повлиять на твою дальнейшую жизнь, — пытается осадить его Малика, в ее голосе звучит неприкрытое презрение. — Все нужно организовать очень быстро: я назначила пару встреч уже на сегодня, но вижу, что петля на твоей шее неумолимо затягивается. Честно говоря, мне хотелось бы пожелать тебе сесть за решетку или даже чего-нибудь похуже… Но как сестра, я обязана помочь. Надеюсь, что это последняя услуга, которую ты от меня требуешь. И последнее наше свидание. — Она нервно и глубоко вздыхает. — Я очень надеюсь, что никогда больше тебя не увижу.
— As you wish, сестра. — Мужчина презрительно кривит губы, но видно, что это признание его задело: он побледнел, щека дергается в нервном тике, а челюсти стиснулись. — Я говорил, что мне еще нужна помощь, чтобы организовать мой выезд, помнишь?
— Первое дело важнее. Оно прежде всего, ведь тебя могут сцапать, и тогда ты поедешь только в одном направлении — в задницу. И в этом путешествии моя помощь тебе будет уже без надобности.
— Какой у тебя острый язык.. Я уж и забыл, что ты прямолинейна, как трактор. Бедные те бабы, которые от тебя зависят: твоя милость и немилость, твои шуточки не так просто переносить. Девочки тоже поедут с тобой, — заявляет он вдруг, не спрашивая о том, что думает об этом Малика. — Вот их паспорта.
Ахмед бросает на стол ливийские документы зеленого цвета.
— Значит, нашлись! Как мило!
— Они никогда и не терялись, — улыбается он иронично.
— А ты решил, что скажешь Мириам? Она, наверное, что-то видела или что-то придумала…
— Ей же только семь лет, она глупенькая маленькая девочка! — отвечает Ахмед, пытаясь приуменьшить проблему.
— Но она умная девочка. Ты даже не имеешь понятия, как это может отразиться на ее психике. И потом, она вряд ли забудет то, что произошло на ее глазах. Я не сомневаюсь, что Мириам на веки вечные запомнила, что ты причинил зло ее матери, да и ее саму обижал.
— Чепуха! Скажу ей то же, что и всем: мы поссорились, Дорота села в автомобиль и разбилась насмерть. Все очень просто. Быстрое захоронение, никаких поминок, палаток на пол-улицы и сорокадневного траура. Никаких гостей, плакальщиц и гор жратвы. Через четыре дня вы исчезаете, а через минуту после вас упорхну и я. И дело готово. — Тешась прекрасным, как ему кажется, планом, Ахмед с удовольствием похлопывает ладонями по ногам и радостно усмехается.
