— Чтобы я остался в стороне, чтобы не всыпал им самолично? — быстро проговорил он. Его круглое лицо покрывала маслянистая пленка пота, светлые жидкие волосы лежали на черепе длинными прядями. — Нет, сэр. Я записываюсь. Уже поговорил со стариком Слоуном, и он сказал: действуй. Завтра еду в Сент-Луис вербоваться. — На мгновение он сумел соорудить на лице подобие суровой серьезности. — Каждый из нас должен внести свой вклад. — Потом он улыбнулся и опять хлопнул Стоунера по плечу. — Давай и ты со мной, Билл!
— Я? — спросил Стоунер и, точно не веря своим ушам, повторил: — Я?
— Ты, ты, — подтвердил Финч со смехом. — Все идут в армию. Я только что говорил с Дэйвом — он вместе со мной едет записываться.
Стоунер ошеломленно покрутил головой.
— Дэйв Мастерс?
— Он самый. Нашего Дэйва в разговорах иногда заносит, но, когда доходит до дела, он такой же, как мы все; он внесет свой вклад. А ты, Билл, внесешь свой. — Финч шутливо ударил его кулаком по руке. — Внесешь, Билл.
Стоунер ответил не сразу.
— Я еще не думал об этом, — сказал он. — Слишком быстро все произошло. Мне надо поговорить со Слоуном. Я дам тебе знать.
— Само собой, — отозвался Финч. — Ты внесешь свой вклад. — От полноты чувств его голос стал густым, рокочущим. — Мы все должны сплотиться сейчас, Билл; мы все должны сплотиться.
Стоунер, оставив Финча в комнате, вышел, но направился он не к Арчеру Слоуну. Он стал ходить по кампусу и справляться о Дэвиде Мастерсе. В конце концов нашел его в одном из отсеков библиотеки; Мастерс сидел там в одиночестве, курил трубку и смотрел на книжные полки.
Стоунер сел за письменный стол напротив него. На вопрос о его решении пойти добровольцем Мастерс ответил:
— Да, я иду. А что? Почему нет?
Но Стоунер хотел знать, почему да, и Мастерс сказал ему:
— Ты неплохо меня знаешь, Билл. До немцев мне нет ровно никакого дела. И, если уж на то пошло, до американцев, наверно, тоже. — Он выбил трубку на пол и растер пепел подошвой. — Мне думается, я потому иду, что пойду я или нет — все равно. И почему не про швырнуться по миру развлечения ради, прежде чем от решиться от него окончательно в этих стенах, где всем нам суждено медленное угасание?
Стоунер кивнул, принимая сказанное Мастерсом — принимая, но не понимая. Он сказал:
— Гордон хочет, чтобы я тоже записался. Мастерс улыбнулся.
— Гордон впервые в жизни получил возможность испытать прилив доблести; и разумеется, ему надо, чтобы все остальные стояли с ним бок о бок и поддерживали в нем решимость. А что? Почему нет? Записывайся вместе с нами. Тебе, может быть, и полезно будет взглянуть на мир. — Он помолчал, испытующе глядя на Стоунера. — Но, если надумаешь записаться, умоляю, не делай этого во имя Бога, родины или нашей любимой альма-матер. Сделай это ради себя.
