— Я задавал ему вопросы, — возразил Стоунер. — Простейшие из всех, какие мог придумать. Я хотел дать ему наилучшие шансы. — Он помолчал и продолжил, аккуратно выбирая слова: — Вы руководитель его диссертации, и вполне естественно, что вы обсудили с ним тему. Поэтому на ваши вопросы по диссертации он отвечал очень хорошо. Но когда мы вышли в другие области…
— Что вы имеете в виду?! — крикнул Ломакс. — Вы намекаете, что я… что мы с ним…
— Я ни на что не намекаю, я просто говорю, что аспирант плохо подготовлен. Не могу считать, что он сдал экзамен.
— Послушайте меня, — сказал Ломакс, немного сбавив тон и пытаясь улыбнуться. — То, что я более высокого мнения о нем, чем вы, неудивительно. Он прослушал несколько моих курсов, и… впрочем, не важно. Я согласен на компромисс. Хоть это и несправедливо, я готов поставить ему «условно сдано». Это значит, что он получит два семестра на то, чтобы подтянуться, а потом…
— Мне кажется, — сказал Холланд с облегчением, — это было бы правильней, чем просто «сдано». Я не знаю этого аспиранта, но он явно не готов…
— Отлично, — промолвил Ломакс, усиленно улыбаясь Холланду. — Значит, решено. Мы…
— Нет, — отрезал Стоунер. — Я голосую за «не сдано».
— Это черт знает что! — закричал Ломакс. — Вы понимаете, чтó делаете, Стоунер? Вы понимаете, какие будут для него последствия?
— Понимаю, — негромко сказал Стоунер, — и мне его жаль. Я против того, чтобы он получил степень, и против того, чтобы его допустили к преподаванию в колледже или университете. Я противлюсь этому сознательно. Такой преподаватель — это… катастрофа.
Ломакс сделался каменно неподвижен.
— Это ваше последнее слово? — спросил он ледяным тоном.
— Да, — сказал Стоунер. Ломакс тряхнул головой:
— Что ж, тогда предупреждаю вас, профессор Стоунер: я этого так не оставлю. Вы допустили… вы неявно выдвинули некие обвинения… вы проявили предубежденность, которая… которая…
— Коллеги, прошу вас, — взмолился Радерфорд. Он только что не плакал. — Нам надо помнить, что важно, а что нет. Как вы знаете, чтобы считать экзамен сданным, нужно единодушное решение комиссии. Есть какая-либо возможность устранить разногласия?
Все молчали. Радерфорд вздохнул:
— Тогда, увы, у меня нет другого выхода, как объявить…
— Погодите минутку.
Это был Гордон Финч; весь экзамен он просидел так тихо, что о нем почти забыли. Сейчас он немного выпрямился на стуле и, обращаясь к поверхности стола, заговорил усталым, но твердым тоном:
