Хранитель не смог подобрать подходящего слова. Он поднялся и замахал рукой, приветствуя Бора.
Тот манерно кивнул в ответ, продолжая с кем-то говорить. Смык пригляделся: за сложенными в ряд брёвнами стоял гибберлинг. Скорее всего, то был Торн Заика.
«Странный этот человек, Бор, — отметил про себя хранитель. — Однако личность интересная».
Смык направился к нему, одновременно отмечая, что тот весьма сносно общается с Торном по-гибберлингски.
Бритые по старой северной моде виски, укороченная бородка, волосы, стянутые в странный узел справа на макушке, сам одет в акетон эльфийского покроя — кто он вообще такой? Откуда явился?
Гибберлинги на этот счет не особо распространялись. Ясно было только то, что сего человека они отчего-то весьма почитали, и мало того — даже советовались. Смык вспомнил, как был свидетелем одного спора на рыночной площади, где Бор рассудил двух купцов, и те, что удивительно, поступили по его слову.
— Я вас приветствую! — улыбаясь, проговорил хранитель.
— Блессадур ог сатль! — ответил Бор ему.
Он уже успел закончить разговор с Торном и тот, попрощавшись со всеми кивком, ушёл прочь.
— Хфертныг хефур дсу тсадз? — спросил Бор у хранителя.
Тот приподнял брови в немом удивлении.
— Я спросил: как у тебя дела?
Смык покосился на Стояну. Она своими престранными повадками ему порой напоминала кошку. И взгляд такой же изучающе-любопытный, и идёт мягко, будто проверяет стопой наличие ловушек на дороге. А так… симпатичная… вернее, что-то в ней есть… приятное мужскому глазу…
И всё же странная девчонка. Не будь друидкой, то можно было бы и приударить.
А вообще, эти друиды — люди весьма загадочные и странные. Возьми хотя бы Аксинью Вербову — вот уж не менее любопытная личность. Носит свою шапку, сделанную из головы белой волчицы, и зимой, и летом. Постоянно бродит по окрестностям, что-то собирает, варит, колдует…
«Н-да, Новая Земля, наверное, тянет к себе всех таких «убогих», — Смык внутренне улыбнулся своей шутке. — Может, и обо мне остальные подумывают, что я тоже пришибленный… Ношусь с джунскими порталами… Точно так думают!»
Хранитель повернулся к Бору. Тот вперил в Смыка свой тяжёлый взгляд, который тот истолковал по своему: мол, девчушка не для тебя. Сунешься к ней — пожалеешь.
«Да не собрался я её трогать! — нахмурился Смык. — Тоже мне…»
Взгляд Бора был страшный. Хранитель поёжился: он не в первый раз отмечал огоньки безумия, сверкнувшие в глазах северянина.
«Как будто и не человек вовсе!» — мелькнула мысль, и тут же испугавшись своей смелости, она спряталась в потаённых уголках разума.
