Намерения, интересы и власть. Является ли власть интенциональной, и если да, то в каком смысле? Всегда ли власть осуществляется против интересов объекта, и если да, то о каких интересах идет речь – только осознанных преференциях или и об «объективных» (но не всегда осознаваемых) интересах? Ответы на эти вопросы, остающиеся в числе наиболее дискуссионных в концептуальном анализе власти [Ледяев, 2001: 133–155; 182–211], во многом определяют понятийные основания исследования власти в городских сообществах.
Вплоть до конца 1960-х годов исследователи обычно рассматривали власть как отношение, предполагающее открытый конфликт между субъектом и объектом, в ходе которого субъект обладает возможностью реализовать свои намерения несмотря на (возможное) сопротивление[126]. Эта концепция впоследствии получила название «одномерной» (С. Льюке); фактически ее придерживались и представители плюралистической школы, и элитисты (социологи). Первые более акцентировали внимание на процессе принятия политических решений, где стороны боролись «за» или «против» тех или иных проектов; столкновение намерений (преференций) акторов было открытым, и его завершение в чью-либо пользу свидетельствовало о том, что в данном отношении актор успешно реализует свою власть, а оппоненты вынуждены подчиниться и принять данную ситуацию, которая безусловно не отражала их политических преференций. Элитисты уделяли больше внимания скрытым механизмам и практикам реализации воли властвующих групп (элиты); но в их объяснениях подразумевалось расхождение интересов элиты и иных субъектов городской политики и та или иная степень конфликта между ними. При этом элитисты были более склонны учитывать в качестве результата власти и ненамеренные следствия взаимодействия акторов [Parry, 1970: 133–134].
После работ П. Бахраха и М. Бараца [Bachrach, Baratz, 1962: 947–952; 1963: 641–651] и С. Льюкса [Lukes, 1974] в эмпирических исследованиях стали использоваться и более широкие концепции конфликта интересов, которые уже не ограничивались открытым и четко осознаваемым конфликтом преференций, а включали «скрытый конфликт» (конфликт осознается обеими сторонами, но публично не артикулируется) и «латентный конфликт» (конфликт объективных интересов, который может и не осознаваться) [Crenson, 1971; Gaventa, 1980][127]. В это же время получают распространение и марксистские исследования власти, в которых конфликт интересов (а не только преференций) считался само собой разумеющимся, а разрыв в благосостоянии между имущими классами и остальным населением воспринимался в качестве едва ли не главного свидетельства осуществления власти.
