— Он пропал… совсем…
— Кто пропал?
— Да этот… Из третьей… Андрей…
Путаясь в носках, забывая застегнуть ширинку, Генрих Максимович пытался собраться. Все валилось с рук.
— Пропал… Пропал… Как это?
Не позже, чем за десять минут, Генриху Максимовичу удалось все же собраться. Выскочив в совершенно темный коридор лестничной площадки, он доковылял до лифта и нажал на ощупь кнопку вызова.
Запахло кофе. Кто-то из соседей видно варил его в турке.
— Та где же ж ты! — доктор снова нажал на кнопку, но лифт, не спеша, поднимался к нему на этаж.
Остановился он с громким лязгом стареющего механизма. Полуживая лампа резанула по глазам, уже привыкшим к темноте.
Входя и попутно нажимая на кнопку первого этажа, Генрих Максимович полез в портфель, пытаясь одновременно вспомнить какую-то важную мысль и найти бумаги Андрея.
Внизу уже ждало такси. Водитель устало зевал, глядя по сторонам.
— Доброе утро! — поздоровался он. — Как всегда?
— Да-да.
Генрих Максимович вспомнил, отчего проснулся: дневник. Он во сне читал чей-то дневник. Пожухлые страницы, выцветшие чернила, но все слова были разборчивы.
«Сегодня выпал снег. Я не заметил, как это произошло. Проснулся утром, а вокруг уже лежит снег».
Он снова стал рыться в портфеле.
— Где же оно! Твою бабушку!
«…Серое небо было затянуто тяжелыми мрачными тучами. Сегодня будет не ахти какая погода. Это я по своим костям чувствую».
Генрих Максимович бегло пробежал по строчкам.
— Когда он успел это написать? — ему точно помнилось, что ничего подобного в бумагах Андрея раньше не находил.
На другой странице был уже другой почерк: «Когда встало солнце, из утреннего тумана выплыла лодка… вернее, это была ладья. Такие я видел только на картинках. Резная голова морского змея, широкий красный парус… Она встала ко мне правым бортом… Я взошел на ладью, и мы поплыли в туман…»
Машина стала у приемного покоя.
— Пропал… пропал…
Запричитала медсестра.
— И как это произошло? Забыли запереть двери?
— Нет-нет, Генрих Максимович! Я заглянула под утро, а его нет.
— Да что ж он — Дэвид Коперфильд, по-вашему?
В палате было темновато. Смятая постель… окно заперто… ничего подозрительного…
— Н-да! — Генрих Максимович нервно заходил желваками. — Позови мне Олега, — бросил он стоявшей рядом медсестре. — И почему тут грязь на полу?
— Где?
— Да вон там… Бардак!
Медсестра подбежала к стене и присела.
— Это песок какой-то… и трава…
— Так уберите! Что вы там рассматриваете!
Генрих Максимович резко развернулся и зашагал к себе в кабинет…
