— Садитесь, господин Юдин, так, кажется, вас зовут? Нас интересует один вопрос, от ответа на который зависит ваша жизнь, Юдин. Покажите расположение вашей Третьей армии, базы снабжения, расположение штабов 29 и 30-й стрелковых дивизий. Это для вас большого труда не составит.
— Только и всего? Тогда, пожалуйста. Все штабы находятся по ту сторону фронта, а в штабах готовится вам гибель…
Полковник Бугров побагровел от злобы, а Юдин продолжал:
— Запомни, господин полковник, раз и навсегда запомни: пощады я просить у тебя не буду, предателем быть не собираюсь. Разговор считаю законченным.
Юдина повели к другому дому, расположенному в глубине двора, у конюшен. Александр Алексеевич осмотрелся кругом: не двор, острог. Если удастся бежать — за стены не выберешься.
Вошли в дом. В комнатах пахло винным перегаром. В воздухе стоял табачный дым.
— А-а, комиссар пожаловал. Ну, со мной разговор особый будет, — проговорил пьяно офицер. — На вопросы отвечай кратко и ясно. Понял?
Юдин молчал. Он узнал капитана, возглавлявшего эскадрон карателей.
— Где штаб армии?
— Я отвечать не буду.
— Не будешь, гад! — капитан ударил комиссара чем-то тяжелым. Юдин упал.
Очнулся весь мокрый, с тяжелым звоном в голове.
Солдат поднял Александра Алексеевича и посадил на табурет.
— Будешь говорить, господин комиссар?
Юдин молчал. Мысли его были далеки от происходящего. Он вспомнил себя мальчишкой. Свою родную деревеньку Васильки. Вспомнил флот. Прошло полжизни, а может быть, и вся жизнь. И вся жизнь — трудная, холодная, неласковая. Зато создан полк «Красные орлы», зато гордо реет над Родиной красный флаг. За это он, Юдин, не пожалеет своей жизни. Не пожалеет.
— Молчишь, комиссар?
И снова зверские, дикие удары.
Поздно вечером избитого в кровь Юдина втолкнули в подвал.
Ночью вызвали на допрос комбрига Захарова.
Когда его приволокли обратно, он не мог говорить: кровь шла через нос, рот, уши. Под утро комбриг, крепко сжав руку комиссара, тихо сказал:
— Прощай, Александр. Не чаял, что свидимся. Я умираю… Сволочи, из меня предателя хотели сделать, не вышло…
Больше ничего не сказал Николай Павлович Захаров, бывший офицер старой русской армии, орденоносец[34], командир бригады 29-й стрелковой дивизии красных. Кровь хлынула у него горлом.
На рассвете комбриг умер.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
В полдень дверь вновь отворилась.
— Юдин, на выход!
Александр Алексеевич подошел к мертвому командиру, наклонившись, поцеловал его в холодный лоб. Потом обратился к оставшимся в подвале красноармейцам:
